Последние отзывы

  128  

– Ради Бога, Тамми, мне и в голову не пришло! На дворе семидесятые годы! Быть евреем – не такое уж страшное преступление!

– Для тебя, может быть, но не для нее. Точно так же моих родителей привело в шок известие о том, что ты немец. Но по крайней мере я их хотя бы предупредила! Почему же ты не подумал о своей матери? Господи Боже, она антисемитка, а ты даже не подозревал об этом!

– Нет! Ты еще скажи, что моя мать нацистка!

Этого Тамми не думала, но ведь отец назвал тогда Ноэля именно так.

– Ноэль, ты ничего не понимаешь.

Дрожа всем телом, она стояла и смотрела в окно на спешащих по улице людей.

– Все я понимаю. Я отлично понимаю, что ты наслушалась этой чепухи от своих родителей. Тамми, это их война – не наша. Мы просто люди: черные, белые, коричневые, желтые, евреи, ирландцы, арабы. Мы все – американцы, вот в чем заключается прелесть нашей страны. И все остальное не имеет никакого значения.

– Для них имеет.

Тамми вновь вспомнила выражение лица Арианы и в отчаянии заломила руки, но Ноэль крепко прижал ее к себе.

– Но ты веришь, что для меня это ровным счетом ничего не значит?

Она кивнула.

– Я поговорю сегодня вечером с матерью, прежде чем они уедут в аэропорт. Посмотрим, права ли ты.

– Я знаю, что права, Ноэль.

– Не будь такой самоуверенной.

Но Тамми отказалась возвращаться обратно. Они на минутку поднялись наверх, Тамми взяла свое пальто и, вежливо попрощавшись с его матерью, ушла. Ноэль усадил ее в такси.

– У тебя очень хорошенькая подружка, Ноэль, – довольно натянуто проговорила Ариана, когда они вернулись из отеля и расположились все вместе в гостиной. До отъезда в аэропорт оставалось три часа. В свой медовый месяц молодожены собирались поехать в Европу, но были намерены посетить только Женеву и Рим.

– Кажется, она очень милая девушка.

Но после этих слов Арианы в комнате повисло неловкое молчание. Во время праздника Макс и Ариана улучили минутку и обсудили случившееся.

Стоя у камина, Ноэль смотрел на мать, и выражение его глаз недвусмысленно говорило о том, что юноше непонятен ее тон.

– Тамми считает, что не понравилась тебе, мама. – Ответом было молчание. – Потому что она еврейка. Она права?

Вздрогнув от подобного обвинения, Ариана медленно опустила глаза.

– Мне очень жаль, что она так думает, Ноэль. – Потом она снова подняла глаза на сына. – Нет, совсем не поэтому.

– Значит, все же наполовину Тамми права – она тебе не нравится?

Ариане трудно было продолжать: мальчик выглядел таким рассерженным и обиженным.

– Я этого не говорила. Девушка очень милая. Но, Ноэль… – Она взглянула ему прямо в глаза. – Ты должен прекратить встречаться с ней.

– Почему? Ты что, шутишь? – Он оставил свое место у камина и нервно зашагал по комнате.

– Нет, не шучу.

– Тогда объясни толком, что происходит? Мне двадцать шесть лет, а ты будешь указывать мне, с кем встречаться, а с кем – нет?

– Я делаю это для твоего же блага.

Оживление, владевшее Арианой весь вечер, спало, и она казалась сильно уставшей и какой-то разом постаревшей. Макс подошел и участливо сжал ее руку, но даже он не мог утешить ее, ведь сейчас Ариане предстояло сделать больно собственному сыну.

– Черт возьми, не лезь в мою жизнь!

Ариана слегка вздрогнула.

– Очень сожалею, что слышу это от тебя. Но дело в том, что тебе будет еще больнее, когда ее отец узнает, кто ты такой, Ноэль. Хорошо бы тебе понять это.

– Но почему? – вырвался у Ноэля мучительный возглас. – И откуда, черт побери, ты вообще что-то знаешь о ее отце?

Воцарилось долгое молчание. Макс уже было совсем собрался прийти на выручку Ариане и прервать паузу, но она спокойно подняла руку, жестом останавливая его.

– Я была замужем за ним. Давно, когда только приехала в Штаты.

Ноэль ошеломленно замер, потом буквально рухнул в кресло.

– Ничего не понимаю.

– Да, милый, – мягко произнесла Ариана. – Мне очень жаль. Я не предполагала, что придется когда-нибудь рассказать тебе об этом.

– Но разве ты не была замужем за моим отцом?

– Конечно, была. Но здесь, в Америке, я оказалась уже будучи вдовой. Я была перепугана до смерти и тяжело больна. Я перебралась сюда на корабле, зафрахтованном Женским обществом взаимопомощи. Вряд ли оно существует по сию пору, но тогда оно имело большое влияние. Я подружилась с одной чудесной женщиной. – Ариана задумалась на мгновение, с горечью вспомнив слова Тамми о том, что Рут умерла. – Рут Либман. Это бабушка Тамары. И семья Рут решила взять меня к себе. Они прекрасно ко мне относились. Нянчились как с ребенком, все покупали. Они полюбили меня. Но вся семья не испытывала и тени сомнения в том, что я еврейка. А я тогда была слишком глупа и не рассеяла вовремя это роковое заблуждение.

  128