Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
73 
Она нашла правильные слова. Мужчине, даже с перебитой шеей и раздробленным затылком, приятно быть крутым в глазах женщины.
Они посидели молча.
– Значит, ты вернулся ко мне, Андрюша. Видит бог, я не просила у него такого твоего возвращения. Но ты должен знать: я рада. Не твоему несчастью, а тому, что ты со мной. Я час проревела в ординаторской. По мне не видно? – очень по-женски вдруг встревожилась она.
«Нет», – глазами ответил Бестужев. Звук ее голоса успокаивал и расслаблял его. Сразу исчезло ощущение одиночества. Он теперь не один. Неизвестно, что будет дальше, но когда не один, не так страшно.
– Мы будем вытаскивать тебя, Андрюша. Потерпи, пожалуйста. Постарайся помочь себе. И еще знай: ты мне не в тягость. И твоей дочери тоже.
«Какой дочери?» – вскинул взгляд Бестужев.
– Твоей дочери, Саньке. Ей тринадцать, и у нее твой характер. Самостоятельный, колючий и добрый. – Ольга Сергеевна намеренно разбрасывала «якоря», которые должны удержать в Андрее интерес к жизни. Она слишком часто видела, что происходит с тяжелыми спинальниками, утратившими смысл существования, и была намерена побороться за своего Бестужева, так внезапно к ней вернувшегося.
Андрей закрыл глаза. Новость – а в ее достоверности он не сомневался ни секунды – надо было переварить.
Ольга Сергеевна смотрела на Бестужева и понимала, что жизнь ее опять круто переменилась. Еще она понимала, что ненадолго. Но и за это «недолго» она была благодарна.
– А помнишь тот июль? – спросила Ольга, подняла безвольную ладонь Андрея и прижала ее к своей щеке. Потом приблизила к его лицу свою правую руку: – А это помнишь? – На безымянном пальце сверкал алмазными гранями перстенек. Камень и был бриллиантом, только маленьким. Но для Ольги он был дороже любого большого.
7
Еще бы Андрей не помнил!
Как только в памяти всплыло имя «Ольга», так все и вспомнил. И как будто не забывал.
А ведь забывал!
Хотя, прощаясь тогда у электрички (опять электричка!), был искренне уверен, что расстается на полдня. Чтобы потом уже не расставаться вообще.
…Тот июль был прекрасен! За плечами защита диплома – вот он, новенький, в кармане новенького же, стального цвета, пиджака. Лишних денег у Андрея никогда не было, но на импортный костюм не поскупился: на него ушла почти половина заработанного в стройотрядах. А как иначе, когда тебя ожидает прекрасная дипломатическая карьера? В том, что она будет прекрасной, Андрей не сомневался ни на миг.
Сам поступил в МГИМО. Без блата. Без репетиторов и папы-посла. Папа у него – водитель. Что не мешает Андрею относиться к нему с обожанием.
Вот с чем повезло, так это с родителями. Сами не получившие высшего образования, они были истинными русскими интеллигентами. Может, гены сказывались: говорят, что среди их потомков был знаменитый декабрист.
Мама – воспитатель в детском саду. Такой воспитатель, что к ней приходят сказать «спасибо» даже совсем взрослые и многого добившиеся люди.
Так что Андрею никогда не было стыдно за своих родителей. И когда его однокурсники небрежно бросали фразы про свои парижские или мадридские впечатления, Андрея это никак не задевало. Он еще побывает в Париже. И родителей свозит: они заслужили.
– Андрюха, я договорился, едем! – Это подбежал Вовик Бойков. Как раз из них, из посольских детей. Но отличный заводной парень. Только учился неважно, не раз спасая экзамен за счет головы Андрея и собственной ловкости.
– Куда? – не понял Бестужев.
– Ну ты даешь! Мы же еще вчера договаривались! – возмутился Бойков. – К девчонкам-медичкам.
– Нам это надо? – засомневался Андрей. – Мне еще по распределению нужно выяснить.
– Завтра выяснишь. Сам говорил – вторник-среда.
– Ладно. Можно и завтра, – согласился Бестужев.
А почему бы, собственно, не поехать к девчонкам? Погода чудесная, сначала на пляж, потом – по обстоятельствам. Пляж Андрей любил: и поплавать приятно, и показать впечатляющие мускулы тоже хорошо.
– А что за девчонки? – уточнил он у приятеля. – Опять пэтэушницы?
– Не пэтэушницы, а выпускницы медицинского училища.
– А говорить с ними о чем? О клизмах?
– О Шопенгауэре, – заржал Вовик. – Не о чем говорить, делай свое дело молча. По крайней мере, у них у всех есть РВ.
– Что такое РВ? – не понял Андрей.
– Реакция Вассермана. Проверено, мин нет. Тебе же не нужны мины перед загранкой?
– Мне они вообще не нужны, – закрыл вопрос Бестужев.
73 
