Последние отзывы

  25  

В соседнем номере люкс Мими Форс, закутанная в роскошный турецкий купальный халат, сидела на стуле с позолоченной спинкой, а вокруг толпились стилисты и маникюрщицы, ухаживая за каждым дюймом ее тела. Волосы ее были зачесаны назад и собраны на затылке в элегантный пучок; один из помощников держал в руках профессиональный фен. Двое визажистов из числа самых известных в городе наносили завершающие штрихи: один кисточкой подправлял помаду, второй касался лица средством, имитирующим загар.

Все это время Мими прижимала плечом к уху мобильник и дула на ногти, накрашенные перламутровым «Сошиалите».

— О боже, тут просто сумасшедший дом — извини, тебя плохо слышно. Во сколько, ты говоришь, вы подойдете? Мы в гостинице. Да, в пентхаусе. Одну минутку. Послушайте, у меня от вас уже в ушах звенит! — резко бросила Мими стилисту с эспаньолкой, сушившему ей волосы, и недобро взглянула на него. — Извини, Блисс, мне надо идти.

Она со щелчком захлопнула мобильник, и все, кто суетился вокруг нее, застыли.

— Ну что, готово? — поинтересовалась Мими.

Стилист протянул ей зеркало.

— Взгляните.

— Фотографию! — потребовала Мими.

Один из помощников в черных рубашках щелкнул фотоаппаратом и протянул девушке моментальный снимок.

Мими придирчиво изучила свое отражение и фотографию. Она разглядывала себя, выискивая любые, даже мельчайшие недостатки. Волосы ее были причесаны и уложены и теперь блестели, обрамляя лицо, подобно золотой короне. Кожа ее сияла; темные дымчатые тени подчеркивали зелень глаз, а губы цветом соперничали с только что сорванной розой.

— Да, думаю, готово, — царственно произнесла Мими и взмахом руки отослала свою свиту, даже не потрудившись поблагодарить людей.

Мими считала, что оказывает им большую честь, позволяя работать с ней, а вовсе не наоборот.

Вскоре после этого в комнату вошла горничная, неся белую картонную коробку размером с детский гробик. Ее доставили в гостиницу в последнюю минуту, и Мими, завидев коробку, захлопала в ладоши.

— Вот оно! — радостно произнесла горничная.

Именно на ее голову изливалось раздражение Мими по поводу того, что бал начинается через несколько часов, а ее платье все еще не прибыло.

— Вижу! Я не слепая! — огрызнулась Мими.

Она подбежала к коробке, положила ее на кровать и стремительно разорвала коричневую оберточную бумагу.

Покинув ранее демонстрационный зал «Диора», Мими забраковала и отвергла бесчисленное множество фасонов; дизайнеру пришлось изорвать не одну дюжину набросков.

— Чего вы хотите? — бросил окончательно выведенный из себя дизайнер. — Вы капризнее невесты!

Мими резко втянула воздух.

— Именно!

Она закрыла глаза — и увидела себя и Джека, стоящих рядом, во время их первого соединения узами. Ее тогдашнее платье было белым, очень простым — всего лишь кусок ткани, наподобие тоги, и они шли на церемонию по улицам Венеции босыми, рука об руку.

— Белое. Платье должно быть белым, — пробормотала она. — Белым, словно снег. Прозрачным, как слеза.

И вот оно было здесь, угнездившееся в глубинах упаковки. Платье ее мечты.

Оно было сшито из тончайшего белого шелкового атласа, и, когда Мими достала его, оно показалось ей на ощупь подобным шепоту, таким было нежным. Одновременно оно было строгим в своей простоте — в точности как и требовала Мими. Казалось, будто на вешалке нет ничего, кроме простого куска белой ткани. На бедрах его опоясывала тяжелая серебряная цепь, а над тазовой костью красовался неожиданный вырез в форме замочной скважины — единственная уступка современным веяниям, допущенная Мими.

Мими стряхнула с себя купальный халат и бросила его на пол. Она стояла посреди комнаты совершенно нагая и ожидала, пока горничная поднимет платье. Мими вошла в него, и ей показалось, будто легкая, тонкая, как паутинка, ткань облекла ее, словно туман, и обняла ее стройную фигуру.

— Уходи! — резко бросила она горничной.

Перепуганная служанка припустила прочь, по пути едва не споткнувшись о халат.

Мими повязала пояс и оценила загорелую кожу, проглядывающую сквозь вырез. Когда она встала перед светильником, ее темный силуэт отчетливо проступил на фоне ткани — каждый изгиб, каждый штрих от шеи до груди, от талии до бедер и до ее длинных ног. Она была одновременно прикрыта и выставлена напоказ, одета и раздета, укрыта и обнажена.

  25