Последние отзывы

  212  

Джерри объяснил мальчику, что если будут проблемы с окном, то ему следует забыть об антиядерном транспаранте и спускаться вниз. Но ставки были слишком высоки, чтобы отступать. Быстро, даже не подумав о том, что он делает, мальчик достал из мусорного ящика металлический стержень и несколько раз ударил им по маленькому центральному окошку.

После четвертой попытки стекло наконец разбилось. Возможно, это было эхо в короне, но Тедди показалось, что вместе со звоном разбитого стекла он услышал, как заплакала Леди Свобода.

Дверь офиса открылась, и вышел начальник службы безопасности. Он даже не взглянул на Тедди; он просто пошел по коридору, не произнеся ни слова. Затем в дверях показалась мама, и Тедди понял, что она по-настоящему сердита. Его мама сердилась не очень часто, только когда бывала сильно расстроена, но в такие моменты Тедди чувствовал, как что-то сжимается у него в желудке. Он тяжело вздохнул и опустил глаза, потому что у него не хватало духу посмотреть маме в лицо.

— Заходи, молодой человек. — Голос ее звучал так, словно она только что наелась сосулек. — Быстро!

В животе у Тедди что-то оборвалось. Похоже, его ждут действительно серьезные неприятности. Он не исключал неприятностей, но не таких больших. У мамы еще никогда не было такого сердитого голоса! Ему показалось, что желудок выворачивается наизнанку и сейчас его стошнит. Тедди попытался оттянуть время расплаты, еле-еле передвигая ноги и шаркая замечательными сапогами по полу холла перед дверью, но мама схватила его за руку и затащила в офис. Дверь со стуком захлопнулась.

Людей из охраны в комнате не было. Там были лишь Тедди, его мама и Далли. Далли стоял у окна, скрестив на груди руки.

Поскольку солнце светило мальчику в глаза, он не очень отчетливо видел лицо Далли и был только рад этому. Когда они стояли на верхнем этаже Эмпайр-Стейт-Билдинг, Далли сказал, что любит его, и Тедди так хотелось в это верить! Он лишь боялся, что эти слова Далли заставила произнести мама.

— Тедди, мне так за тебя стыдно, — начала его мама. — Я даже представить себе не могла, что мой сын способен на такой поступок. Ты поступил со статуей как вандал! Как ты мог совершить такое? — Голос у мамы слегка дрожал, словно она была очень, очень расстроена, и даже акцент ее слышался сильнее обычного. Тедди пожалел, что он уже слишком большой и его нельзя просто отшлепать, что было бы гораздо легче перенести, чем все эти слова. — Это просто чудо, что против тебя решили не выдвигать никаких обвинений. Я всегда так доверяла тебе, Тедди, а теперь даже не знаю, смогу ли когда-нибудь доверять снова! То, что ты сделал, незаконно…

Чем больше она говорила, тем ниже опускалась голова мальчика. Он не знал, что было хуже — повредить статую Свободы или так сильно расстроить маму. Тедди почувствовал, как горло сжимается и он вот-вот заплачет. Он может расплакаться как сопляк прямо на глазах у Далли Бодина! Тедди не отрывал взгляда от пола, ощущая такую тяжесть в груди, словно туда ему кто-то напихал камней. Дрожа всем телом, он глубоко вздохнул. Он не может заплакать на глазах у Далли. Уж лучше умереть, чем это!

Слеза скатилась по щеке и крупной каплей шлепнулась на носок одного из его замечательных сапог. Тедди размазал каплю второй ногой, чтобы Далли ее не заметил. Мама продолжала говорить о том, как она не сможет ему больше доверять, как сильно она разочарована, и следующая капля упала уже на второй сапог. В желудке была боль, горло сжимало, и Тедди хотелось лишь одного: усесться на пол, обнять одного из своих старых плюшевых мишек и по-настоящему расплакаться.

— По-моему, достаточно, Френси. — Голос Далли был не очень громким, но серьезным, и мама сразу замолчала. Тедди украдкой вытер нос рукавом. — Оставь нас, дорогая, и подожди минутку в холле.

— Но, Далли, я…

— Не спорь, дорогая. Мы через минуту выйдем.

«Не уходи! — захотелось закричать Тедди. — Не оставляй меня с ним наедине!» Но было уже слишком поздно. Через несколько секунд мальчик услышал звук материнских шагов и стук захлопнувшейся двери. Еще одна слеза скатилась по щеке Тедди, и, попытавшись перевести дыхание, он тихонько икнул.

Далли подошел к нему ближе. Сквозь слезы мальчику были видны манжеты его брюк. Затем он почувствовал, как Далли обнимает его за плечи и прижимает к себе.

— Иди сюда, сынок, и поплачь, сколько тебе нужно, — произнес мягко Далли. — Знаю, как трудно бывает по-настоящему поплакать, когда рядом женщина, а у тебя был такой тяжелый день!

  212