202 
В первый момент он не поверил глазам. Даже она не могла проявить такую злонамеренность! В своем ярко-красном платье, смахивавшем скорее на нижнее белье, улыбаясь Сиву так, словно он был каким-то испанским божком, у канатов стояла мисс Неженка собственной персоной. По одну сторону от нее расположилась с несчастным видом Холли Грейс, по другую — Тедди. Наконец Франческа переключила внимание с Сива и посмотрела в сторону Далли. Она послала ему улыбку, холодную, словно нутро замороженной пивной кружки, — улыбку столь надменную и высокомерную, что у Далли зачесались руки подойти и хорошенько встряхнуть ее. Она слегка наклонила голову, и на солнце сверкнули ее серебряные сережки. Подняв руку, она отвела с ушей каштановые локоны и, изящно изогнув шею, склонила набок головку, прихорашиваясь перед ним, — прихорашиваясь, черт побери! Это было просто невероятно!
Далли двинулся к ней, намереваясь придушить на месте, но вынужден был остановиться, потому что Сив устремился ему навстречу с протянутой рукой, блестя глазами и весь лучась истинно романским шармом. Далли, спрятав чувства за фальшивой техасской улыбкой, что было мочи сжал его руку.
Первым пошел Джек. Далли был так раздосадован, что лишь по аплодисментам зрителей сообразил, что тот выполнил удар.
Это был хороший драйв — не столь далекий, как те чудовищные драйвы его юности, но зато переместивший его в идеальную позицию. Далли показалось, что Сив перед тем, как ударить, украдкой глянул на Франческу. Этот испанский пират с копной сияющих в утреннем свете иссиня-черных волос прибыл грабить американское побережье и, возможно, отчалит, прихватив с собой, при желании, несколько местных женщин. Гибкое тело Сива изогнулось пружиной, когда он, замахнувшись клэбом, послал длинный драйв на центр фарвея; его мяч, прокатившись по полю, остановился ярдах в десяти впереди мяча Никлоса.
Далли исподтишка посмотрел на трибуны и тотчас пожалел об этом. Франческа с энтузиазмом аплодировала драйву Сива, подпрыгивая на носках своих крошечных красных босоножек, которые, похоже, при подобном обращении вряд ли доживут до третьей лунки, не говоря уж про восемнадцатую. Насупившись, словно грозовая туча, с еще более мрачными мыслями, он принял драйвер из рук Скита. Занимая позицию для удара, Далли едва соображал, что делает. И лишь когда он, опустив глаза на мяч, представил на нем прекрасное маленькое личико, впечатанное прямо над маркой «Тайтлист», его тело сработало автоматически. И он ударил.
Далли не сразу понял, что произошло, пока до его слуха не донеслось радостное восклицание Холли Грейс, а зрение не прояснилось достаточно, чтобы увидеть, как мяч улетел на двести девяносто пять ярдов и, прокатившись, застыл, оставив мяч Сива далеко позади. Это был прекрасный удар, и Скит ликующе хлопнул Далли по спине. Сив и Джек вежливыми кивками поздравили его. Повернувшись к трибуне, Далли едва не задохнулся. Франческа презрительно задрала маленький носик кверху, словно изнывая от скуки и говоря в свойственной ей манере: «И это все, на что ты способен?»
— Да брось ты его, — вполголоса заворчал Далли, поворачиваясь к Скиту.
Скит протирал драйвер полотенцем и, казалось, ничего не слышал и не замечал. Продефилировав к канатам, Далли заговорил полным яда, но достаточно тихим голосом, так что, кроме Холли Грейс, его никто не мог услышать:
— Я хочу, чтобы ты немедленно убралась с поля, — прошипел он Франческе. — Какого черта ты тут делаешь?
Она опять одарила его надменной, высокомерной улыбкой:
— Дорогой, я просто напоминаю тебе, какие ставки в игре.
— Ты сумасшедшая, — взорвался он. — Если ты настолько тупа и не улавливаешь ситуации, то прими к сведению, что я вышел на второе место вместе с еще двумя игроками на одном из крупнейших турниров сезона и отвлекаться на тебя мне сейчас совершенно не с руки!
Выпрямившись, Франческа слегка подалась вперед и прошептала ему в ухо:
— Второго места недостаточно!
Позже Далли сообразил, что никакое жюри присяжных в мире не осудило бы его, прикончи он ее тут же, но партнеры уже удалялись с первой метки, ему предстояло делать очередной удар, и он не мог позволить себе терять время.
На протяжении последующих девяти лунок он заставлял мяч просить пощады, приказывал ему следовать его желаниям, наказывал каждым граммом своей мощи и каждой частицей своей решимости. Он своей волей посылал путты в лунку за один уверенный удар. Не за два, не за три — а за один удар! Каждый следующий удар был еще внушительнее, чем предыдущий, и всякий раз, оглядываясь на трибуну, он видел Холли Грейс, яростно растолковывающую Франческе магию происходящего, объясняющую мисс Неженке, что та присутствует при акте творения истории гольфа. Но что бы он ни вытворял, каким бы потрясающим ни был его удар, как бы героически он ни сражался — при каждом взгляде на Франческу он, казалось, слышал ее слова: «И это лучшее, на что ты способен?»
202 
