Последние отзывы

  29  

— Гера! Немедленно развяжи меня! Я требую! — Майя начала ещё интенсивнее пытаться освободить руки и ноги. — Если ты это сделаешь, я буду ненавидеть тебя всю оставшуюся жизнь!

— У меня впереди будет не одно столетие, чтобы выпросить у тебя прощение, — я наклонился к ней и, проведя пальцами по её лицу, нежно прошептал, — А когда ты меня простишь, то станешь моей женой и родишь мне детей. Ты же хотела этого.

Затаив дыхание, она посмотрела мне в глаза, а потом умоляюще произнесла:

— Пожалуйста, не делай этого со мной! Я не смогу пить кровь из людей, а потом их убивать. Гера, умоляю! Я лучше умру, чем так буду жить.

— Ты привыкнешь к такому питанию, а за остальное не волнуйся. Этим буду заниматься я.

— Отпусти меня! — Майя опять закричала и стала с новыми силами вырываться.

Я встал с кровати, взяв с прикроватной тумбы шприц, и ввел его себе в вену. Набрав двадцать кубиков крови, я вернулся к кровати. Майя, увидев шприц, начала ещё сильнее дергать руками. Я сел на Майю, сжал коленями её грудную клетку, чтобы она не дёргалась, и схватил её за руку.

— Помоги! — изо всех сил закричала она. — Помогите мне!

Найдя вену, я ввёл иглу и впрыснул ей свою кровь.

— Я никогда тебе этого не прощу! Ненавижу тебя! Ненавижу! — Майя уже не просто кричала, а визжала.

— А я тебя люблю, — с болью ответил я.

Теперь оставалось ждать. Первые минут пятнадцать нанокриты будут делиться, а когда достигнут критической массы, начнут преобразовывать организм, и вот тогда начнётся настоящая боль.

Я сидел на кровать, и стал поглаживать Майю, пытаясь успокоить. Она уже молчала, бросая на меня полные ненависти взгляды, но по-прежнему старалась освободиться.

— Майя, любимая, ну зачем ты это делаешь? Назад дороги уже нет.

— Ты сволочь! Развяжи меня!

— Хорошо, — я стал развязывать ей ноги, ведь всё равно основное я уже сделал, и ей нет смысла тратить сил на борьбу, они ей ещё понадобятся.

Развязав ей руки, я тут же получил удар по лицу, а потом Майя вообще набросилась на меня и стала бить, куда попала своими кулачками. «Хорошо, что сейчас развязал, пока она человек. Пусть выпустит пар, иначе будь она уже вампиром, её удары были бы намного сильнее и болезненнее. Первое время к ней лучше спиной не поворачиваться, а то и позвоночник мне может сломать» — пронеслось в голове. Я перехватил её руки, а потом посадил к себе на колени, и прижал к себе, не давая ей двигаться.

— Побереги силы, родная. Они тебе понадобятся, — ласково прошептал я ей на ухо.

— Гад! — тяжело дыша, прокричала Майя, и предприняла попытку вырваться.

— Тссс! Осталось пять минут, а потом….

Майя неожиданно сморщилась, а потом, застонав, прошептала:

— Отпусти меня! — я тут же разжал объятия.

Я думал, что нанокриты уже начали свою работу, но ошибся. Майя вскочила с коленей и бросилась к окну. Я тут же перехватил её, и опять вернулся в кровать.

— Глупенькая! Всё, ты уже ничего не сделаешь, — сказал я, прижимая её к себе.

Через десять минут у Майи начала подниматься температура, она перестала вырываться и замерла, прислушиваясь к своим ощущениям. А через двадцать минут начался ад.

Я пытался удержать её на руках, но она начала умолять отпустить её, поэтому я положил её на кровать и сел рядом. Одно дело наблюдать за обращением обыкновенно человека, и совсем другое — за обращением любимого человека. Майя сжалась в комочек, обхватив живот руками, и начала стонать, потом стала крутиться с бока на бок, а затем она уже стала выгибаться дугой, сжимая кулаки. Стоны с каждой минутой становились всё громче, а потом она не выдержала и начала кричать. Я пробовал успокоить её и, взяв её за плечи, вжал в кровать, а потом стал шептать, что это скоро закончиться. Она посмотрела на меня помутневшим взором, и я понял, что она уже ничего не понимала из-за боли. Когда крик перешёл в вой, я не выдержал и, взяв её к себе на руки, прижал голову к своей груди, и стал говорить:

— Девочка моя любимая потерпи! Уже скоро! А потом всё будет хорошо!

Сердце обливалось кровью и рвалось на части из-за мучений Майи, и единственное, что мне оставалось делать, это смотреть на часы, отсчитывая минуты. Но эти минуты растягивались в часы, и я уже сам стал испытывать физическую боль. Майя же стала всё слабее и слабее вырываться, а спустя один час и пятнадцать минут после начала обращения, обмякла и, замолчав, стала тяжело дышать. Она умирала, и я прислушивался к этим судорожным, последним её человеческим вздохам и мне казалось, что это из моего тела уходит жизнь.

  29