Последние отзывы

  125  

Пообещав себе, что, когда получит герб, никогда не опустится до подобного свинства как в одежде, так и в плане манер за столом, Дарк оставил телегу и, послушавшись совета Октара, сразу направился к небольшому, примыкавшему к шатру навесу, где вместе с остальными благородными юношами предъявил старшему писарю состязания содержимое своей котомки.

– И чо те дома-то не сиделось? В своей бы глуши счастья и попытал, – недовольно проворчал невысокий, но имевший сегодня довольно большую власть чин, с нескрываемым подозрением и отвращением рассматривая предъявленные Дарком бумаги.

– У нас турниры не проводятся, ваш ближайший! – соврал первое, что пришло в голову, моррон, позабывший обговорить с Гентаром этот момент и уточнить, что он должен отвечать.

– Ладно, ступай… – нехотя поставил печать на разрешение ворчливый писарь, видимо удовлетворенный ответом, – …но, когда кости те, вьюноша, переломают, сам, за свой счет, до родимых болот добираться бушь, на милость его сиятельства не рассчитывай! Всех калек по домам развозить, казны не хватит!

Получив такое оптимистичное напутствие, Дарк лишь слегка улыбнулся. Писарчук и не догадывался, кто перед ним. Не мог знать и того, что пытался накликать беду на голову лучшего из собравшихся на поле бойцов, а возможно, и будущего победителя мелингдормского турнира. В зеркало Дарк в тот день не смотрелся, а то бы не удивлялся, что его не воспринимают всерьез. Если бы моррон увидел свое отражение, то непременно поразился бы, насколько молодила его мазь, которую он утром втер в щеки и лоб. Почти волшебная смесь, изготовленная лично некромантом, сотворила настоящее чудо. Она не только превратила лицо двадцатипятилетнего зрелого мужа в умильную мордашку восемнадцати-девятнадцатилетнего юноши, но и скрыла уродливый шрам на лбу – боевую отметину, оставленную более двухсот лет назад секирой махаканского гнома.

По всей видимости, до начала рыцарских потех в исполнении подрастающего поколения герканского дворянства оставалось не так уж и много времени. Идя быстрым шагом обратно к телеге, Дарк с завистью наблюдал, как поспешно натягивали на своих господ стальные одежды расторопные слуги, и проклинал Октара с его подручными, которых почему-то до сих пор не было. Возле судейского шатра тоже возникло тревожное движение. Рыцари еще сидели за столом, набивая животы за графский счет и обильно запивая угощение дорогим вином из погребов его сиятельства; но вот герольды засуетились, забегали, явно делая последние приготовления, да и трубачи, выйдя на поле, стали прочищать трубы.

Ждать дольше было нельзя. Тех недотеп, кто по зову трубы не успевал выйти на поле и встать в строй в полном боевом облачении, просто-напросто вычеркивали из списка состязавшихся. Судьи были глухи к мольбам и жалобам, а если со стороны опоздавшего звучали угрозы, то на них отвечали по-рыцарски: кулаком в ухо иль пинком под зад, в зависимости от того, в каком почетный рыцарь был расположении духа и что ему было не лень поднять, руку иль ногу.

Обычно воины начинают облачаться с кирасы, но им помогают несколько слуг. Дарку же не приходилось рассчитывать на милость соседей, кроме ехидных смешков да злорадных ухмылок, он ничего не увидел и не услышал. Будущие соперники и их челядь лишь радовались, что ему не успеть, что на одного бойца в состязании, скорее всего, станет меньше. Решив нарушить привычный порядок ритуала облачения в броню, Аламез сначала надел ботинки, затем наколенники с поножами, и лишь когда его ноги были полностью закованы в сталь, взялся за толстую кожаную куртку (заменявшую полноценный рыцарский гобиссон). Именно после того, как моррон натянул поверх нижней одежды кольчугу, и начались основные трудности. Ремешки кирасы застегивались сзади, и без помощников тут не обойтись, но, поскольку выбора не было, Дарк решил свершить невозможное. Тонкие кожаные жгутики постоянно выскальзывали из пальцев, но в конце концов поддались и с грехом пополам закрепились. Надевать броню на руки было уже легче, хоть и с ней Аламез тоже довольно долго провозился. Сигнал трубы возвестил о построении, уже когда обрадованный своим успехом моррон натягивал на руки стальные перчатки, однако первый же шаг стер улыбку с его омоложенного лица. Аламезу лишь удалось кое-как закрепить на себе тяжелую груду бряцающего и болтавшегося при ходьбе металла. Чтобы стальные части доспеха превратились в единую, крепкую и надежную броню, проклятые ремешки нужно было подтянуть. Даже в этом ему никто не собирался помочь. Отпрыски благородных семей отпускали в адрес еле идущего по полю моррона лишь колкости, а их раболепные слуги ржали не хуже коней. Если бы то, как на нем болтались кираса и иные верхние части доспехов увидели судившие состязания почетные рыцари, то попытка заслужить герб со шпорами завершилась бы еще до того, как звук трубы оповестил бы о начале поединков. Аламеза просто прогнали бы прочь, ведь Геркании не нужны воины, не умеющие даже носить броню; великому королевству не нужны рыцари, настолько бедные, что даже не в состоянии прокормить парочку заморышей-слуг.

  125