... 
42 
Она задержалась на лестнице, не поворачиваясь к нему лицом, и истерично выкрикнула:
– Мне звонили почти каждую ночь, требовали, чтобы я не выходила за тебя замуж, в противном случае я умру!
– Умрешь, если выйдешь?.. Что за чушь?! Да кому какое дело, кто на ком женится? Ты это сейчас придумала?
– Я придумала?! – Тамара повернулась к нему, ее трясло от справедливого гнева. – Не ожидала от тебя! В таком случае я придумала еще вот что… Заметь, ты вынудил меня об этом сказать, я не собиралась сексотить! Полина приходила ко мне домой и требовала, чтобы мы отложили свадьбу на неопределенный срок, наговорила мне… Неважно! Так вот, я думаю, что это письмо она же и состряпала, как и звонки с угрозами – тоже ее рук дело! Ну, не нравлюсь я твоей сестре, не нравлюсь! Она нашла изощренный способ устранить меня, и у нее получилось.
– Полина?! – Кирилл не мог в это поверить, это было ясно по выражению его лица.
– Да, твоя Полина! Передай ей от меня большой привет и восхищение, по части интриг она мастер высшей лиги. А ты… ты недостоин, чтобы тебя любили так, как люблю я!
Выпалив эти слова, излив накипевшие в ее душе обиды, Тамара унеслась наверх, оставив озадаченного Кирилла стоять столбом. Шурик слышал, как он прошелся по комнате. Скрипнула дверца шкафа, звякнуло стекло – понятно, это Кирилл Андреевич махнул сто грамм. М-да, подумал Шурик, у нас в водке вся аптека представлена: хорошо ли человеку, плохо ли, спать ли ему хочется – он водку глушит.
Шурик заглянул в окно на звук шагов – заплаканная Тамара, с красным носом, растекшейся косметикой, с набитым баулом в руках (видимо, она затолкала в него вещи абы как), спускалась по лестнице. И Кирилл Андреевич растаял: на него либо ее слезы подействовали, либо совесть заставила повернуть ситуацию вспять. Перегородив Тамаре дорогу, он взялся за ручку баула:
– Останься, я… не хотел ссоры.
– Нет, – с несчастной интонацией сказала она. – Мне теперь тоже нужно время, да и тебе оно…
– Останься! Все уладится, я об этом позабочусь. С Полиной поговорю.
За короткое время сборов Тамара уже успела раскаяться в своей поспешности: из-за какой-то ерунды рушилось это ее трехлетнее строение. Но не отстоять свое реноме сейчас – значило потерять многое в будущем. Заглянув в его глаза, она поняла, что он жалеет о случившемся, это было неплохо. Опасно было бы оставлять его здесь одного; опасно и уходить с гордо поднятой головой: мол, между нами все кончено, а не уйти нельзя. Тамара приняла половинчатое решение: погладив Кирилла по щеке, уже без прежнего запала она нежно сказала:
– Я люблю тебя, поэтому прощаю. Улаживай. Но будет лучше, если ты это сделаешь без меня. Если раздумаешь, так тому и быть, нет – через три дня я вернусь сюда твоей женой. Не провожай, я вызвала такси.
Да, именно так: люблю, но ухожу. Чтобы он знал: ее надо уважать, а сестричку гнать к чертовой матери веником! Чмокнув его в щеку, она направилась к двери. Шурик отскочил от окна в кусты, ибо находился он недалеко от входа. Переждав пару минут – за это время Тамара проскользнула на улицу, – он отполз на безопасное расстояние и ринулся домой, рассуждая:
– Взрослые люди, а играют друг с дружкой как дети!
Глава 9
Девушки вернулись поздно. Они старались не шуметь, но Антон, оставшийся ночевать в доме друга, в комнате для гостей на первом этаже, не спал и, услышав хихиканье со смешками, пришел в гостиную. В полумраке он увидел две шатающиеся фигуры возле столика у стены. Они пытались что-то нашарить.
– Что вы ищете? – спросил он.
– А! – вскрикнули обе в унисон.
– Не кричите, а то разбудите всех. Это я, Антон.
– Антон? – выговорила Полина нетрезвым языком. – Помоги нам найти… лампу… под аба… журом. З-здесь темно.
– М-м-м, – понимающе протянул он, идя к ним. Нащупав шнурок, Антон дернул за него, загорелось бра. – Вы эту лампу искали?
– Эту, – кивнула Полина.
– Не там искали, ваша лампа на стене висит.
– Ой, правда! – сказала Полина, с удивлением глядя на бра. – Как это я забыла, м-м?
– Я пошла, я спать хочу, – сказала Марианна, развернулась и, стараясь не сбиться с курса, поплелась к лестнице.
Полина как стояла, так и рухнула на диван со стоном блаженства, откинула голову на спинку и закрыла глаза. Антон уселся в кресло, взял со стола пачку сигарет, закурил и поинтересовался:
42 
