7

Улыбающийся, разве что не насвистывающий веселый мотивчик, Трэвор Лоу шел по утреннему Ричмонду. Он только что заглянул в магазинчик сладостей и купил Млисс ее (а теперь уже и его) обожаемые круассаны. С вишневым джемом. Время для визита он выбрал не самое удачное — возможно, Млисс еще не проснулась. Но ему почему-то ужасно нравилось заставать ее в самом неподходящем виде. Да ты просто извращенец! — сказала бы она, если б узнала об этом.

Ворота цвета кофе оказались открыты. Млисс, в рыжих обтягивающих бриджах и желтой широкой футболке, сидела на траве рядом с палисадником. Рядом с ней стояла чашка дымящегося кофе и деревянная подставка для благовоний с тлеющей палочкой. Трэвор опешил.

— Что это за новости? Ты так обычно сидишь или только сегодня?

Млисс повернула к нему грустные и покрасневшие от слез глаза.

— Не знаю, Трэвор. Я уже ничего не знаю.

Трэвор присел рядом на траву и осторожно заглянул в глаза Млисс.

— Ты плакала? Что случилось?

— Мне впервые за все это время приснился сон.

— Разве это повод для того, чтобы плакать? Прости, — осекся Трэвор. — Я неудачно выразился.

— Мне приснился жуткий кошмар. Я бродила по темному серому лабиринту с вязкими стенами. Я шла по стону, точнее за стоном, раздававшимся из глубины лабиринта. Там была женщина, бледная, измученная, моя точная копия. Она молила о помощи, протягивала ко мне руку. Когда я попыталась подойти к ней, то упала в пропасть. Знаешь, самое страшное — атмосфера, царящая в лабиринте. Но, боюсь, я не найду слов, чтобы описать ее. Все слова блекнут. Остается лишь одно чувство — страх.

Млисс инстинктивно сжалась. Ни дать ни взять — затравленный зверек, ищущий норку, в которую можно было бы спрятаться. Трэвор обнял ее за плечо. Такая хрупкая и беззащитная. Справиться ли он с ее страхами, неразрешенными вопросами? Сможет ли он ей помочь?

— Не печалься. Мы попробуем разобраться в принципе твоего лабиринта и найдем выход из него. Поняла? А еще я принес круассаны с вишней. — Он развернул пакет, вытащил круассан и протянул его Млисс. — Ешь и пей кофе, пока не остыл. А потом пойдем беседовать с соседями, воевать с пылью и перелопачивать полку за полкой в поисках твоей адресной книги.

Млисс улыбнулась. В мутно-хризолитовых глазах затеплился уголек радости. Трэвор, конечно, невыносим, но иногда он бывает таким милым!

Обход соседей не дал абсолютно ничего. Соседи слева (приятная пожилая пара — старичок со старушкой) отнеслись к вопросу участливо и с пониманием, даже пригласили на ланч, от которого Млисс и Трэвор вежливо отказались. Но, к величайшему сожалению обеих сторон, соседи не знали ничего не только о знакомых Мелиссы, но и о ней самой. (Мы, разумеется, читаем ваши книги, признаться не без удовольствия, но вы ведете такой монашеский образ жизни, что узнать о вас что-нибудь представляется невозможным…). И так далее, и так далее. Старушка очень заинтересовалась историей Млисс, но та решила умолчать о подробностях, руководствуясь мудрым принципом «меньше знаешь — крепче спишь». Старичок настоятельно советовал Млисс и Трэвору заходить к ним «на кофе с виски» и энергично пытался всучить девушке книгу о медитации, которая, как он был уверен, обязательно вернет ей память.

Сосед справа (параноидальный тип лет сорока) вышел к ним разве что не с винтовкой. Он с подозрением оглядел пришедших и тот час же предложил им убраться. Но, выслушав тираду Трэвора о том, что «с соседями так нельзя», надел очки и разглядел девушку. Что, в общем, не слишком спасло ситуацию. С Млисс он никогда не общался.

— Ну что я могу тебе сказать, затворница, — озадачено произнес Трэвор. — Напрасно ты не заходила на «кофе с виски» к парочке слева. Они могли бы многое рассказать, будь ты более общительным человеком.

— Нашел в чем упрекнуть, — раздосадованной Млисс было совсем не до шуток — Мне и в голову не могло прийти, что обо мне никто ничего не знает.

— Ладно, не отчаивайся. Какой-нибудь кончик этой веревочки мы все равно вытащим.

Первым делом, придя домой, Млисс принялась за рабочий кабинет. Именно в таком хаосе можно найти что-нибудь дельное. В любом случае, надо следовать интуиции, а именно она заставила ее в день приезда завернуть сюда в первую очередь. Трэвор, как собака-ищейка, рыскал в гостиной, исследуя каждый миллиметр «мягкой комнаты». Вошел в раж, хихикала про себя Млисс. Если еще не утрачена способность подшутить над ближним своим, значит не все потеряно.

  29