54 
— Так расскажите нам! — воззвал к нему Соломин.
Повесив макинтош на спинку стула, Бриттен сел. Взором, почти отвлеченным, он обвел лица собравшихся. Сказал:
— Ничего утешительного. Россия разгромлена!
Календарь показывал 5 мая 1904 года. Плотное молчание, словно непрошибаемая стенка, выросло вокруг того стула, на котором расселся барон. Чтобы эта тишина не взорвалась возмущением, Бриттен торопливо заговорил:
— Я понимаю, что все вы жили под обаянием несокрушимости великороссийской мощи. На деле оказалось — это мыльный пузырь, лишь слегка сверху бронированный… Достаточно было иголочного укола, чтобы он лопнул!
Блинов прослезился. Казачий урядник ногтем соскабливал смолу, прилипшую к эфесу его шашки. Исполатов, отвернувшись, пускал к потолку голубые кольца табачного дыма. Соломин сказал:
— Простите, барон, но такого ведь быть не может, чтобы наши священные твердыни, вроде Порт-Артура…
Бриттен сразу перебил его возгласом:
— Порт-Артур уже сдан! Вернее, — поправился он, — когда мы покидали Сан-Франциско, уже была решена его капитуляция.
— А как же наш флот? — спросил урядник.
— Какой флот? Русского флота давно нет… Поищите его на дне Тихого океанаnote 6. — И барон рассмеялся.
В сенях канцелярии кто-то задел пустое ведро. Этот житейский звук несколько оживил Соломина, совсем увядшего. Все были растеряны, не зная — верить или не верить. Да и как было не поверить, если говорило официальное лицо?
— А что во Владивостоке? — спросил Соломин.
— Владивостока нет. Эскадра японских крейсеров еще в марте оставила от него дымящиеся руины. Масса убитых и раненых. Поезда переполнены — жители панически спасаются в Россию, и сейчас Владивосток — это мертвое поле, а все подходы к нему японцы завалили минами так густо, что еще добрую сотню лет туда никто не рискнет соваться…note 7 Голова от таких новостей шла кругом. Бриттен поднялся и сдернул макинтош со спинки стула.
— Сейчас, — произнес он, — назрел вопрос о конференции ведущих держав мира, чтобы произвести окончательный раздел дальневосточных владений Российской империи.
Тут, не выдержав, гаркнул Мишка Сотенный:
— Да Россия-то, чай, не Африка, чтобы делить ее!
Бриттен, вроде сочувствуя уряднику, пожал плечами:
— Увы, но это так.
Исполатов вдруг гортанно произнес одно слово, которое резануло всех, словно бритвой:
— Кайкчич!
К сожалению (или к счастью?), Бриттен его не понял. Это было старое оскорбление ительменов, которое могли понять лишь старожилы Камчатки; оно означало примерно то позорное русское слово, что начинается с буквы «б».
Белые гетры барона уже заторопились к дверям.
— Америка, — говорил Бритггн на ходу, — получит Камчатку, из которой образуется самостоятельный штат, а конгресс Соединенных Штатов в этом случае отдает мне все, что здесь имеется, на концессионных правах.
Дверь, взвизгнув пружиной, захлопнулась за бароном столь громко, будто выстрелила пушка. Соломин сел.
— Надо бы его попросить, — сказал вяло, — чтобы он воздержался от таких слов на улице. Могут возникнуть неприятности.
Блинов вытер слезы и ожесточился:
— А пускай, сволочь, болтает, что хочет. Одной болтовней ему из нашей Камчатки колонии не сделать.
Андрей Петрович с надеждою воззрился на Исполатова:
— Как вы относитесь ко всему услышанному?
Траппер размял в пепельнице погасшую папиросу с таким старанием, будто хотел уничтожить заклятого врага.
— Россия — это такая страна, которой можно нанести поражение, но которую никогда и никому не удавалось победить. Я допускаю, что наша армия могла оставить Мукден, допускаю, что Владивосток можно бомбардировать, как это сделали недавно с Благовещенском китайцы. Но курляндский баронишко что-то уж больно много насыпал пеплу на наши головы… Вспомните! Даже насквозь прогнивший Китай и тот, когда на него напали сразу несколько стран, обладавших новейшим оружием, даже Китай не испытал столько бед и насилий, какие, по словам барона, выпали сейчас на русскую долю. Уж если ты, собака, взялся за вранье, — заключил Исполатов, — так ты уж ври хотя бы так, чтобы тебе поверили!
Это были убедительные слова, и тут уряднику Сотенному пришла в голову хорошая мысль:
— Любое вранье легко проверить. Попросим у барона газетку. Хоша бы американскую. Не может так быть, чтобы на всем «Редондо» не нашлось захваченной в дорогу газетки…
Note6
Это была наглая ложь. Ко времени прихода «Редондо» на Камчатку (5 мая 1904 г.) Порт-Артурская эскадра и крейсера Сибирской флотилии героически отражали все попытки нападения японского флота, а 2-я и 3-я Тихоокеанские эскадры (адмиралов Рожественского и Небогатова), формируемые из состава кораблей Балтийского флота, даже еще не трогались в путь.
Note7
Еще одна грубая ложь. Правда, что в начале войны японские крейсера в течение 45 минут вели обстрел Владивостока с моря, выпустив по городу около 200 снарядов, с самыми ничтожными результатами. Но японские корабли убрались сразу же, едва из гавани на их перехват вышли русские крейсера «Громобой», «Рюрик», «Богатырь» и «Россия».
54 
