очень нудно 
6 
С фрески на Кристофа, не отрываясь, смотрели ее темные глаза, полные жизни. Алые губы улыбались едва заметно. Тонкое тело, обернутое белой тканью с золотыми полосами, казалось слишком хрупким на фоне массивного каменного сиденья.
И, глядя на это живое лицо, изображенное на мертвом камне, колдун на минуту перестал чувствовать боль в спине и тяжесть Креста в кармане…
Ее длинное, непроизносимое имя, казалось, просто невозможно запомнить, как и родословную, уходящую корнями в необозримо далекое прошлое. Дочь Эхнатона была высокомерна, умна, самолюбива, жестока, и жизнь уже давно тяготила ее.
«Жаль, что ты не появился среди нас на две тысячи лет раньше, – обронила она как-то, пристально глядя на Кристофа. И он впервые увидел в ее черных глазах тоску. – Быть может, тогда я смогла бы понять эту новую реальность».
Она научила его читать и говорить на древнеегипетском, драться на двусторонних секирах и видеть красоту в величественных статуях ее старых богов. А он слегка примирил Макетатон с новой жизнью…
Она погибла от «Могильной гнили», так же, как и многие другие. В нелепости смерти гордая египетская принцесса ничем не отличалась от своих менее родовитых братьев и сестер. На рассвете Кристоф вынес ее, еще живую, из убежища и оставил на склоне холма.
Холодный пражский ветер разметал пепел, оставшийся от дочери фараона, и спустя годы на нем выросли новые деревья.
«Чем мы отличаемся от смертных? – подумал кадаверциан, последний раз взглянув на фреску. – Ничем. Также умираем и ложимся в землю».
…Каменный блок в стене за ложем отодвигался в сторону. За ним чернел провал потайного хода. В одном месте коридор становился просторнее, на полу появлялось нечто вроде ступеней, а затем сужался до темного лаза, протискиваться по которому можно было лишь с большим трудом.
Кристоф чувствовал себя крысой, ползущей по узкой трубе. Неожиданно ему показалось, что Битах чувствует, как удаляется Крест, к которому она была крепко привязана, и это беспокоит потустороннюю силу.
Лаз вывел в старый парк рядом с храмом святого Вавренсия. Колдун почувствовал запах сырой земли, его рука наткнулась на плиту, перегораживающую вход. Так же, как дверь из зала Совета, она открывалась с помощью магии и небольшого физического усилия. Но на середине камень заело, и некроманту пришлось потрудиться, чтобы выбраться…
– Помочь? – неожиданно прозвучал над ним участливый голос.
Кристоф резко вскинул голову и увидел уже знакомую фигуру в больничной пижаме. Серое пальто было небрежно наброшено на узкие плечи, стоптанные ботинки в грязи. Человек наклонился над некромантом, наполовину вылезшим из земли, и протянул руку. На ее запястье показался широкий шрам с белыми точками по краям…
Кадаверциан пристально посмотрел в лицо незнакомцу, и оно тут же стало меняться. Морок рассеялся. Теперь рядом с ним стоял, улыбаясь, юноша лет шестнадцати в коричневом пиджаке и потертых джинсах. В его длинных темных волосах виднелось несколько светлых прядок.
Иноканоан – глава клана Иллюзий. И непревзойденный мастер по их созданию.
Некромант молча ухватился за его руку и выбрался на поверхность.
– Думаю, ты не знаешь, зачем я здесь, – доброжелательно сказал лигаментиа, наблюдая за мастером Смерти, ставящим плиту на место.
– Отчего же, кое-какие предположения у меня есть, – отозвался тот, выпрямляясь.
Юноша сел на камень и с видом глубочайшей задумчивости уставился на землю у себя под ногами.
– Ты вынес из подземелий некий крест. Это был неразумный поступок.
– Ну и что ты собираешься делать теперь? – спросил кадаверциан не без иронии. – Попытаешься убить меня и забрать артефакт?
Иноканоан понимающе усмехнулся в ответ:
– Да, это бессмысленно. Здесь мы не сможем воспользоваться магией… боевой магией. Иллюзии не в счет. А в обычном поединке ты легко одолеешь меня. Только есть ли смысл драться, если можно договориться?
– Разумно, – согласился некромант, стряхивая грязь с куртки.
Лигаментиа вынул из кармана сигару, задумчиво посмотрел на нее, убрал обратно и продолжил:
– Появление в Столице артефакта Основателя может заставить кланы нервничать. И совершать ошибки…
– Надо было думать раньше, – резко отозвался Кристоф. – В тот день, когда ты голосовал за распад Совета, тебя не слишком беспокоили судьбы наших семей.
И, прежде чем Иноканоан успел возразить, продолжил:
6 
