Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
154 
– Ты не томись, князь. Все обскажу по порядку.
– Я внимателен, ваше преосвященство. Исполнен готовности отвечать за все содеянное…
И владыка ткнул его локтем под бок:
– Ты что же это меня, старика, обманываешь?
– Помилуйте, святой отец!
– Зачем ты меня, князь, с султаном решил повздорить?
Мышецкий понял, что владыка для начала чешет ему левой рукой правое ухо. И решил затянуть разговор.
– Не совсем понимаю, – сказал.
– Обидел ты меня, князь. Я ведь мужик прямой, а ты здесь схитрил. Нехорошо.
– Извольте объясниться, ваше преосвященство.
– Ты хлеб для насельников получил от щедрот божеских?
– Получил. Премного благодарен.
– А озерцо Байкульское ты дал мне?
– Дал, ваше преосвященство.
– А вот и не дал! Обманул… Да не меня ты обманул, князь. Самого господа бога! Грешно, князь, так-то.
Сергей Яковлевич посидел, подумал: «Огурцов прав: надо бежать отсюда куда-нибудь». Карьера рушилась, это уже ясно и бесповоротно, – и впервые пожалел князь, что тогда, еще в Петербурге, он так легкомысленно выбросил яд из кармана. В тот день, когда убили Сипягина. Вот бы сейчас как раз, вместе с вином, – никто бы и не понял, отчего. Прямо вот здесь, в белых покоях, на страх Мелхисидеку и масленой белице Афанасии. Лег бы – на пол, длинный, длинный…
Конкордия Ивановна смотрела на него из сусального золота иконы – вожделенно и совсем не свято. Кощунствуя в душе, взял князь да и перекрестился на нее: пропади все пропадом!..
– Я, дурак старый, – бубнил владыка обиженно, – поверил тебе, ватагу целую на Байкуль выслал. Думаю, вот и рыбка у нас будет, слава те, господи. А там киргизята вчера берега обсели, рыбку мою ловят. Слово за слово, глядь, уже и сцепились! Такая свара была, что не приведи бог! Двоих-то насмерть в драке поклали…
Мышецкий молчал. Слушал и молчал. Наливки пробовал.
– Хлебушко-то, – сказал Мелхисидек, – вернешь ли?
– Надеюсь.
– Эва! С чего бы это надежды твои?
– Вот осенью. Сейчас нету…
Мелхисидек потряс своей гривой:
– Осенью… Да ты глуп, князь! А я по твоей глупости-то и без зерна и без рыбки остался.
Мышецкий шлепнул ладонью по столу.
– Усмирю! – выкрикнул он. – Перепорю всю орду. Байкуль – ваш. А хлеба – нету!
Преосвященный, явно довольный, хлебнул наливки:
– Не кричи, князь. Не в «Аквариуме», чай, сидишь-то. Здесь место тихое – божие! Ты на султана лучше грози. Самсырбайка – мужик хитрушший, вина не пьет.
– В бараний рог скручу, – раздраженно ответил князь.
– Ну да! В бараний… Он в Китай убежит со своей ордою, будешь тогда перед царем ответ держать.
– Байкуль – ваш, – твердо ответил Мышецкий.
Преосвященный подождал, пока он выпьет еще рюмочку, и любовно постучал перстом по груди губернатора:
– Князь, слышь меня? Ты от дел праведных уступи мне дело народной трезвости. Замолви словечко где надо!
Мышецкий поднял лицо: «Ого, еще не все потеряно: сейчас обменяем хлеб на водку, и – дело с концом!»
– Но я кабаками не занимаюсь, – повел осторожно.
– А мы тоже бежим от греховного. И людей от кабака отволакиваем. – Вцепился он в Мышецкого взглядом: – Что у тебя там… чайные заводят? Пьяный мимо храма пройдет, а тверезого мы не пропустим…
Сергей Яковлевич начал понемногу соображать:
– Ваше преосвященство, не бойтесь договаривать!
– А я, князек, не из пужливых. Договорю… Султана-то, видать, ты сам боишься?
Мышецкий поиграл вилкой. Постыдился признать, что законы степей оказались крепким орешком. «Султан да еще немцы…»
– К чему это, владыка?
– Стало быть – робеешь. Так шут с ним. Самсырбайку я беру на себя, – сказал Мелхисидек и тоже перекрестился на Конкордию Ивановну. – Байкуль мой, и ежели, князь, узнаешь, что киргиз без глаза, а монашек без уха – так это, значит, война меж нами была! Байкуль брали на штурму.
– Так. Договоривайте.
– Хлебушко-то когда отдашь? – снова посуровел владыка.
– Никогда, – ответил Мышецкий.
Преосвященный не смутился. Покатал хлебный шарик и кинул его себе в беззубый, как у младенца, рот. Пожевал его меленько, словно заяц.
– Жулик ты, князь, – сказал он.
Мышецкий поднялся: теперь все ясно.
– Значит, вам нужны пьяные? – спросил он строго.
– Давай… Мы уж подкрепим их в трезвости!
– Будут вам пьяные. Только о хлебе больше – ни звука.
Сергей Яковлевич сразу же поспешил встретиться с жандармом, и тот его выслушал внимательно.
– Ну, это всегда так, – сказал он. – Где завелось общество трезвости – там и духовенство… Сколько же он драть будет за отлучку от пьянства?
154 
