Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
20 
Ничего. Втянулся, попривык.
И чему только не научился – ой-ой-ой! И выбор свой сделал, о котором так красноречиво говорил батя.
В институт он поступил, но профессию выбрал еще ту: проектировщик-строитель нефтедобывающего производства.
И первое лето, по окончании института, прямиком попал на вышку, в самую распоследнюю географическую задницу, по распределению страны. И не каким-то там строителем, красивенько так «проектировщиком», а инженером-наладчиком оборудования, и перекидывали его с одной буровой на другую по таким местам, о существовании которых население страны и не догадывается!
Перемещался он от одного объекта до другого только вертолетом, а не на чем ином из пункта «Ж» в пункт «Е» оперативно на тех просторах, где между двумя поселками запросто помещается территория европейской страны целиком, да любой, на выбор, добраться не имелось иных вариантов.
Один из таких полетов с лихими такими летчиками, а иных там не водилось, Захар запомнил на всю жизнь! Еще бы!
Погода, как и положено в тех широтах, баловалась, как ей заблагорассудится, и диспетчер разрешил один-единственный маршрут для полета. Либо так, либо сидите на буровой и не трындите, пока добро на полет не получите.
Летчики, битые, тертые мужики, в каких только переделках не побывавшие и чего только не испытавшие, к удивлению Захара, вдруг примолкли, сильно засомневались, призадумались.
– Вы что, мужики? – подивился «молодой ешо» инженеришка.
– Да места там непростые… – непонятно протянул командир. – Тебе это, Игнатич, срочно нужно?
– Да еще позавчера! – пояснил степень срочности Захар. – Буровая стоит, вахта бухает, еще день – и трындец! Мужиков из штопора поди вытащи! И хрен знает, что там с оборудованием, смотреть надо!
– Да уж! – посочувствовал командир экипажа, понимая, но готовность лететь не выказал.
– Да в чем дело-то?! – расшумелся Захар.
– Ты про те места что-нибудь слышал? – издалека начал второй пилот Юра.
– Нет. Да какая разница! Есть коридор для пролета, что думать! – завелся от всей этой таинственности Захар.
– Вот ты, Захар Игнатьевич, здесь работаешь, считай, что живешь, а ни хрена не знаешь ни про тамошние законы, обычаи, легенды, – принялся втолковывать недорослю неразумному грамотный, бывалый командир экипажа. – А ведь годами, веками их не зря складывали. Ты думаешь, почему диспетчер нам этот коридор предложил? Да потому, что знает: не полетит через него никто! Это как шифровка, мол, погодные условия такие хреновые, что только через Черное озеро и лететь! Никто там не летает, разве что припрет совсем уж и вариантов нет! Не летает, не ходит и десятой дорогой объезжает. Борта там падают и пропадают бесследно, люди исчезают. Место это запретное, и живому человеку там ни за каким чертом нефиг шастать!
– Да ладно! – не поверил Захар. – Дикость и чушь! Суеверия бабкины! Места запретные! Вот у меня вахта в запой уйдет, так с меня десять шкур спустят, да такого наваляют, что любое запретное детским утренником покажется! Мужики, надо лететь!
Летчики переглянулись, молча совещаясь, второй пилот пожал плечами, дескать, тебе решать, старшой. Командир помолчал, подумал и решил:
– Лады, рискнем!
– А чё, Иваныч, давай! – взбодрился второй пилот. – Да ладно, пронесет небось!
– «Пронесет!» – передразнил недовольно командир. – Еще один птенец-юнец на мою голову образовался! Ты там, Юрик, не был, только понаслышке о тех местах, а я в прошлый раз еле машину и свою жопу унес. Пронесет тебя поносом испужным, а не бреющим по верхам!
Полетели.
Захар в наушники, которые на него надели, как и положено в вертолете, слышал переговоры экипажа и диспетчера, потерявшего на пару минут дар речи, когда Иваныч ему объявил о решении лететь через Черное озеро.
– Вы что, мужики, охренели? – после продолжительной паузы поинтересовался диспетчер. – Или перепились там?
– Ты давай веди! – одернул Иваныч. – Не засоряй эфир болтовней неуставной!
– Ну, как знаете… – пролепетал потрясенный диспетчер.
Погода и на самом деле как сбесилась: снег вперемешку с дождем, и все это крутилось-вертелось, подгоняемое порывами ветра. Но стоило отлететь на десяток километров и лечь на курс – как в другую страну попали: солнце, подмороженное легким молодым ранним августовским морозцем, ширь бескрайняя – красота!
– Может, повезет, – услышал Захар в наушниках голос Иваныча, – озеро туманом прикроет. В прошлый раз так и было, да и мужики говорили, что обычно над ним туман стелется.
20 
