83 
Торгиль тоже сидела взаперти, но ее, по крайней мере, никто не привязывал. Олаф здорово рассердился на девчонку за ее выходку в чертоге Ивара.
— И так всё пошло хуже некуда, — ворчал он, — так тебя еще стукнуло обвинять Джека в колдовстве!
— А чего он с воронами разговаривает? — не унималась та.
В дом ворвался Скакки:
— Вы даже представить себе не можете: Золотая Щетина выбил дверь клетки и сбежал! Королева рвет и мечет.
— Всё хуже и хуже, — простонал Олаф. — Истину говорят: когда судьба толкает человека к смерти, всё, что бы они ни делал, идет наперекосяк.
— Король требует тебя во дворец, — сообщил Скакки. — И Джека с Руной тоже.
— Как, и Руну?!
— Как мудреца и знатока скальдической магии. А еще он требует Торгиль — поскольку обвинение в колдовстве выдвинула она.
— Меня?! — в бешенстве выкрикнула Торгиль.
— Никогдааа ты не умела языык придержать, — посетовала Хейди.
Все оделись по-быстрому; Руна облекся в белые одежды — ведь с ним собирались советоваться о делах магических. И маленьким отрядом побрели через лес: Олаф так и вел Джека на привязи. «Словно собаку», — опять подумал мальчик. Интересно, какое наказание измыслит для него королева? Может, похитит его разум — как поступила с Бардом. Или бросит его в Топь Фрейи — чтобы его ме-едленно засосало в трясину. Или зажарит на огне. Джек мог придумать дюжину разнообразных кар, одна ужаснее другой.
Одно хорошо: Золотая Щетина сбежал. Да, что правда, то правда свинюга была злобная, и да, правда милосердия кабан пожалуй что и не заслуживал, — но Джек к нему привязался. Что ни говори, а если даже свинья в восторге от твоих стихов — оно по-своему лестно.
* * *
Король и королева восседали на возвышении. Воины их выстроились вдоль стен, а впереди стояли жрецы Одина и Фрейи.
— Жрецам не удалось снять чары, — промолвил король.
Мальчик облегченно выдохнул Люси по-прежнему сидела у ног королевы. Но вот девочка подняла глаза, и Джек увидел разум покинул малышку. Взор Люси был безучастен и пуст, брата она не узнала. Где же блуждает ее дух? Со всей определенностью, ни в каком не в замке и даже не в фантазиях, где Фрит полутролльша заменяет ей мать..
Джек обернулся к королеве — и та тотчас же поймала его взгляд. Отвернуться Джек уже не мог, как ни пытался. Фрит вернула себе человеческое обличие, но ослепительную красоту утратила. Она словно обрюзгла, отяжелела, вся сделалась какая-то комковатая, точно плохо замешенное тесто. Ее волосы лежали в корзине на полу, а лысую голову она прикрыла искусно вышитой накидкой.
— Пусть его накажут, — прошипела королева. Позади нее воздух словно бы всколыхнулся, и Джек убедился, что своей губительной силы Фрит нисколько не утратила — Хочу, чтобы этот ублюдок мучился так, как никто и никогда до него — много-много дней. Пусть он отчается, и вновь преисполнится надежды — и отчается опять.
— В таком случае ты никогда не вернешь себе былую красоту, — невозмутимо отозвался Руна.
— Это еще почему?! Как только он умрет, заклятие развеется!
— Боюсь, что нет, — Руна покачал головой — Это вам не дешевый балаганный фокус какой-нибудь. Джек — ученик Драконьего Языка.
— Драконий Язык! — взвизгнула Фрит. Воины пригнулись, затыкая уши. Король Ивар побледнел как полотно. — Он мертв! Он мертв! Он мертв!
— Но знание его живет, — возразил Руна. — Драконий Язык был самым могущественным скальдом Срединного мира, а Джек — его наследник.
— Вот теперь мальчишка точно живым отсюда не выйдет!
— Великая королева, — вмешался жрец Одина — Если это и впрямь одно из заклятий Драконьего Языка, то снять его может лишь тот, кто наложил.
— Это так, — согласился жрец Фрейи.
Фрит помолчала — видимо, собираясь с мыслями. Тени за ее спиной замерли, застыли недвижно.
— Ну что же, мальчик, — проговорила она почти нежно, — тогда чего же ты ждешь?.
Олаф вытолкнул Джека вперед. Мальчуган чувствовал, что его захлестывают ледяные волны — одна холоднее другой.
— Я… э-э-э… я… — пролепетал Джек.
— Ну же! Давай снимай заклятие!
— Я не знаю, как, — прошептал Джек.
— Что?!
Джек сглотнул.
— Я не знаю, как это сделать.
Вот теперь королева завизжала в полную силу — и все, кто был в зале, включая Олафа, рухнули на колени.
— Ну что ж, тогда и говорить больше не о чем, — промолвил жрец Одина.
83 
