Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
24 
«Заткнись», – скомандовала Поппи своему внутреннему голосу. Вслух же она произнесла:
Почему Фил не должен знать о твоем приходе?
Джеймс бросил ветровку в кресло и сел на край кровати Поппи.
Понимаешь, я просто не хочу, чтобы нас прервали, – сказал он, словно извиняясь. – Как боли, npошли?
Прошли, – ответила Поппи. – Разве это не удивительно? Прошлой ночью они даже не разбудили меня, как обычно. И еще кое-что. Мне кажется, я… я начинаю читать чужие мысли.
Джеймс улыбнулся, совсем чуть-чуть, уголками губ.
Это хорошо, а то я волновался.
Он поднялся, чтобы включить музыкальный центр.
Я боялся, что вчера ты получила мало крови, – тихо сказал Джеймс. – Сегодня ты должна получить больше, в я тоже.
Поппи почувствовала внутренний трепет. Ее решимость испарилась, она по-прежнему боялась, но теперь уже последствий того, что они делают. Ее пугали изменения, которые происходили в ней самой.
Единственное, чего я не понимаю, почему ты не делал этого раньше, – она легко произнесла эти слова, но, выговорив их, осознала, что вопрос этот важный.
– Я хочу сказать, ты ведь делал это с Микаэлой и другими девушками, да?
Джеймс отвел взгляд, но ответил не раздумывая:
Я не обменивался с ними кровью, хотя и пил их кровь.
Но не мою.
Да, это так. Как тебе это объяснить?
Он взглянул на нее.
– Дело в том, Поппи, что кровь можно пить по-разному. Мы делаем это только, чтобы не умереть от голода. Так гласит Закон, и Старейшины строго следят за его соблюдением. При этом полагается испытывать только удовольствие от охоты. И это все, что я чувствовал… раньше.
Поппи кивнула, хотя и осталась недовольна этим ответом. Она не отважилась спросить, кто такие Старейшины.
Кроме того, это очень опасно. Если это делать с ненавистью, то можно убить человека.
Поппи стало почти смешно.
Ты не способен на убийство.
Джеймс пристально посмотрел на нее. На улице было облачно, и по комнате разливался тусклый белесый свет. Джеймс казался необычайно бледным, его глаза вновь приобрели серебристый оттенок.
– Я убил, – мрачно, без всякого выражения сказал Джеймс – Я убил человека. Мы не обменялись кровью, и этот человек не смог стать вампиром.
ГЛАВА 7
– Когда у тебя должна была быть причина, по которой ты этого не сделал, – просто сказала Поппи.
Джеймс так посмотрел на нее, что она вздрогнула.
– Я знаю тебя.
Она знала и понимала его, как никого на свете.
Джеймс отвел глаза.
– У меня не было причины, но были… смягчающие обстоятельства. Можно сказать, меня принудили. Но меня до сих пор мучают кошмары.
Джеймс казался печальным и усталым.
«Это царство одиночества, и оно полно тайн, – подумала Попп». – И Джеймс должен был хранить самый страшный секрет, хранить от всех, даже от нее».
– Это ужасно! – воскликнула Поппи, совершенно забыв о том, что их могут услышать. – Я хочу сказать, это ужасно: всю жизнь держать это в себе, никому не открыться, все время притворяться…
– Поппи! – Джеймс вздрогнул от охватившего его волнения. – Не надо…
– Не надо тебя жалеть? Он покачал головой.
– Раньше меня никто не понимал. Немного помолчав, он добавил:
– Как ты можешь волноваться за меня, когда с тобой самой случилось несчастье?
– Думаю, потому что ты мне не безразличен.
– А я думаю, что по этой же причине я обращался с тобой иначе, чем с Микаэлой или Жаклин.
Поппи смотрела на безукоризненные черты его лица, на шелковистые волны каштановых волос… и у нее перехватило дыхание. Скажи: «Я люблю тебя», беззвучно попросила она. «Скажи!»
Но пока их ничто не связывало. И Джеймс не подал виду, что понял ее. Он вдруг стал резким и деловитым.
– Нам лучше начать сейчас же, – сказал он, поднялся и задернул занавески. – Дневной свет уменьшает силу вампиров.
Поппи воспользовалась паузой, чтобы подойти к музыкальному центру. Звучала как раз голландская застольная песня. Под эту музыку, пожалуй, смогли бы плясать нидерландские шкиперы, но ее вряд ли можно было назвать романтичной. Поппи нажала на кнопку, и пространство комнаты заполнила печальная португальская мелодия.
Она задернула легкий полог кровати, и они с Джеймсом оказались в собственном маленьком мире, сумрачном и уединенном.
– Я готова, – тихо сказала она, и Джеймс наклонился к ней.
Даже в полутьме она чувствовала гипнотизирующее воздействие его глаз. Они казались окнами в другой мир, далекий и волшебный. «Мир ночных людей», – подумала она, и подняла подбородок, когда Джеймс заключил ее в свои объятия. В этот раз она ждала прикосновения его клыков, и оно показалось даже приятным. Но лучше всего было то, что их мысли снова слились в немой беседе. Чувство единения, целостности пронизывало ее подобно звездному свету. Она снова чувствовала, как они проникают друг в друга, сливаются воедино, растворяются… Она чувствовала, как ее пульс бьется в нем.
24 
