Последние отзывы

  24  

Миловидная худенькая женщина никак не походила на ту Иванову.

– Это не она, – пробормотал Володя.

– Истинно она, только помоложе. Хотите, паспорт покажу?

– Не надо паспорта.

«Как, однако, просто нашим грабителям», – подумал он.

– Бабуля, зачем вы дверь открываете незнакомым и в дом пускаете? – попенял Володя.

– Да ты орешь, милый. Раз орешь – значит, милиция или власть. Что с Сашкой-то?

– Все в порядке, картошку копает. Никто у него участок не отберет, не волнуйтесь. Всю Москву опахали – у всех не отберешь. Властям это только выгодно – народ ковыряется на зараженных почвах, а они дачи гектарные в экологически чистых местах строят.

– Не понимаю я этого. Сам-то зачем пришел?

– Думал, ваш Сашка с моей женой блудит, – неожиданно признался Володя.

С каждой невольной исповедью ему становилось все проще признаваться в позоре. Так дело пойдет – начнет письма в газеты писать о своей горькой судьбине.

– Ой, ошибся, милый! – сказала бабуля. – Сашка в свободное время крестьянские машины мастерит. Как тебя зовут? Володя. А меня Зинаида Тихоновна. Слышь, чайник свистит? Не попьешь со мной чайку, с вареньем малиновым? Уважь, посиди со мной. Я тут одичала в городе. Один телевизор с утра до вечера, а в нем сплошь срамота.

– С Окружной ягодки?

– Зачем? Из деревни присланные. Мы им сахар на поезде с проводниками отправляем, а они нам варенье.

– Дорого проводники берут?

– Ягодами и берут.

– Найду этого Иванова, – говорил Володя, потягивая жидкий чай, – хоть одну руку, но сломаю. Тренируюсь ежедневно. Правда, мужики говорят, минимум два месяца надо, чтобы мышцы накачать и, следовательно, кинетическую энергию увеличить. А если кастет в перчатку спрятать? Сила удара равна…

Володя опомнился: говорит сам с собой, Зинаида Тихоновна его решительно не понимает.

– И пусть Иванов, – подвел итог Володя, – хоть убьет меня, хоть по носу…

– За что жена разлюбила-то тебя? – сокрушалась старушка. – Мужчина ты видный, интересный. Может, недостаток в тебе какой есть? Или скрываешь? Вот у нас Ермолай Матвеевич был. Все его жене завидовали.

Каждую копейку в дом, хозяйство исключительное, на хлебном месте трудился счетоводом, не пил, слова грязного не говорил. А жена взяла да и повесилась! На чердаке, на крюке, где окорока вялят. Довел мироед! Песню слышал? Двадцать раз на день по телевизору поют: спроси себя, спроси себя… Вот ты и спроси себя!

– Спрашивал, думал, – разоткровенничался Володя. – Ничего в голову не идет, только лысина.

– Чего? – переспросила Зинаида Тихоновна.

– Лысею я. Десяток средств перепробовал – ничего не помогает. Наверное, надо уколы витаминов под кожу в голову делать.

– Страсть какая, – махнула рукой Зинаида Тихоновна. – Я тебе вот что расскажу. Перед войной еще было. Завелся у наших котов деревенских лишай. Ну мы, детишки, его, ясное дело, тоже подхватили. Всех кошек родители потопили, а нас так лечили. Намажут голову клеем столярным, сверху тряпицей обмотают, потом опять клей и опять тряпочкой, пока шапочка не получится, вроде тех, что на плавающих в бассейне.

Ходили в этой шапочке несколько дней. Чешется – страсть. Подойдешь к стенке и головой бьешься, так свербит. Потом отдирают эти тряпицы, прямо с волосиками. Что не выдралось – выщипывают. Крик стоял по всей деревне.

– Из арсенала фельдшера Кикнадзе, – усмехнулся Володя.

– Что ты говоришь? Это самый наш народный способ. Так вот, дядька у меня был лысый, как бабье колено. Его тоже лишай стригущий захватил, ну и его намазали. А когда отдирали шапочку-то, он так матерился, что нас, детей, со двора прогнали. И что ты думаешь? Полезли у него потом волосья что проволока – густые, крепкие. Все диву давались.

Володя попрощался с Зинаидой Тихоновной, еще раз извинился и посоветовал не открывать дверь кому попало.

Нет, вваливаться в чужие квартиры – не метод. Нужно придумать, как вычислить изобретателя-греховодника Иванова, не нарушая покоя мирных граждан.

СОМНИТЕЛЬНЫЕ ЛАВРЫ

Настя прибежала к маме странно возбужденная, размахивая книжкой с пистолетами и оголенными красотками на обложке.

– Мама, ты читала последний роман дяди Родиона?

– Нет еще. Про что? Опять убийства и постельные сцены?

– Хуже, то есть лучше. Отпад! – Настя произнесла любимое словечко. – Умереть и не встать! Тут такие матюки, такая похабщина! Сорокин отдыхает!

  24