Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
69 
– Сейчас оденусь. Через четверть часа буду у аппарата, – сказал он сонным голосом, когда Алексей объяснил, что хочет пообщаться по защищенной линии.
Гарантированная от прослушивания телефонная связь была налажена между фронтовым управлением и радиопунктом, откуда Романов отправлял шифровки.
– Не спеши. Мне еще ехать в соседнюю дивизию, – сказал подпоручик. – Ночью это минут тридцать.
Гонка по темной дороге на мотоцикле немного остудила его. Стоит ли обсуждать всё это с Лавром? Только лицо потеряешь. Фу-ты ну-ты, скажет Козловский, какие нежности.
Поэтому, соединившись с управлением, он доложил только факты.
– И ты из-за этого поднял меня с постели? – Козловский длинно выругался. – Ну, попробовал ты перевербовать агентку. Сам еще не знаешь, получилось или нет. Надо ли арестовывать Банщика, тоже пока неясно. Ёлки зеленые, я прошлую ночь вообще глаз не сомкнул. И сейчас только-только прилег. А через два часа вставать! Не мог ты, что ли, до утра подождать? Это на тебя не похоже. Ты чего-то недоговариваешь?
Тогда Алексей глухо произнес:
– Лавр, паршиво мне. Во-первых, я с женщиной переспал. Без любви, даже наоборот. Из практических соображений. Как шлюха…
– С Учительницей этой?
– Да…
– Молодец. Стал настоящим контрразведчиком. – Князь зевнул. – Я не понял. Она что, крокодила какая-нибудь? Тогда тем более герой.
– Нет, она красотка…
Подполковник встревожился:
– Сифилитичка? Не психуй, дело поправимое. Я к тебе доктора пришлю…
– А во-вторых, я человека убил. В упор…
– Ну да, ты говорил. Нимца этого. И что?
– Первый раз в жизни. Меня много раз пытались, а сам я – впервые. Понимаешь, он шустрый такой, нож у него. А у меня «браунинг» маленький в кармане галифе. Ну, я колено согнул, и прямо через ткань… Он даже не крикнул. Наповал, представляешь?
– Наповал – это редко бывает, если из маленького «браунинга», – признал Козловский. – Что убил, жалко. Лучше бы оглушил. Хотя плевать. Все равно он немой. В общем, опять ты молодец. Поздравляю. Стал настоящим мужчиной.
– Спасибо…
Не надо было телефонировать, подумал Романов. Никто тут не поможет. Самому надо свыкнуться.
Но князь, оказывается, все отлично понял.
– Брось, Лёша. Дело банальное. Не ты его, так он бы тебя. Я, брат, тебе тоже кое-что расскажу… – По линии секретной связи прокатился тяжелый, продолжительный вздох. – Сон мне снится. Почти каждую ночь. Парнишка конопатый, плачет. Помнишь, на Днестре-то?
– Еще бы не помнить…
– А ты говоришь, Нимец. Ладно, пойду я. Может, подрыхну сколько-нисколько.
После этого разговора сделалось Романову легче. Всегда так бывает, когда кому-то хуже, чем тебе.
На следующее утро
Начальник дивизионной контрразведки завтракал в офицерской столовой, пребывая в гордом одиночестве. А может, не в таком уж и гордом. Время было оживленное, за остальными столиками свободных мест почти не было, но к подпоручику никто не подсаживался. Он ловил на себе косые, неприязненные взгляды. Не полюбили «особоуполномоченного» в 74-ой.
Это было хорошо и правильно. Алексей еще и нарочно форсировал надменный вид, с многозначительной прищуренностью впивался глазами то в одного, то в другого. Именно так себя вел бы прыщ на ровном месте, изображая солидную возвышенность.
Расположился Романов основательно и надолго. Заказал большую яичницу, поджаренного хлеба, потом чаю. Сидение в кантине могло затянуться. По уговору с сотрудниками (некоторые из них были внештатными, неочевидными), по утрам с восьми до половины десятого подпоручику полагалось находиться здесь, у столика, с которого просматривалась главная и единственная площадь Русиновки.
Состояние у Алексея после тяжелой ночи было несколько оцепенелое, но в общем спокойное. Даже удивительно. Ведь сегодня, вероятно, решится успех дела. Судя по тому, что ни от Сливы, ни от Калинкина вестей не поступало, Учительница к Банщику не пошла. Это просто отлично.
Едва он это подумал, как вдруг увидел выходящего из переулка Васю. Он двигался по направлению к столовой, решительно отмахивая правой рукой. Левая прижимала к боку шашку. Был прапорщик бледен, с кругами под глазами. После бессонной ночи на посту оно неудивительно. Кого, интересно, он оставил вместо себя у Мавкиной хаты?
Это первое, о чем Романов спросил помощника, когда тот сел рядом.
69 
