Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
68 
И не дрогнула под цепким, недоверчивым взглядом.
– Вот вам мое предложение, – сказал Романов после длинной паузы. – Делаю вам его только потому, что… – Он покосился в сторону спальни. – Сами знаете почему. Законы военного времени гарантируют вам виселицу. Но вы правы. Я… я тоже хорош. И мысль о том, что веревка сдавит шею, которую я…
Он не договорил и вдруг залился краской. Мавка смотрела на него с удивлением, будто только сейчас по-настоящему разглядела.
Подпоручик сердито загасил папиросу. В пепельнице было уже с полдюжины окурков, некоторые почти целые.
– Не думайте, что я в вас влюбился. Вы мне отвратительны! – буркнул он. – Но вашей смерти я не желаю. Вот единственный ваш шанс: начинайте работать на нас. Всерьез, без двурушничества. Сейчас такой момент, когда ваша помощь может нам сильно пригодиться. Насчет независимой Украины я мало что понимаю. Не моего ума дело. Однако напрасно вы думаете, будто мы побеждаем. Немцы с австрийцами нас здорово прижали, из последних сил сдачи даем. Если в этот раз не победим, будет ваша Украина австрийской. Вы этого добиваетесь?
Она покачала головой. Но думала в эту минуту вовсе не об Австрии и даже не об Украине.
– В общем, решайте. Даю срок до завтра.
– А если откажусь, что? – с любопытством спросила Мавка. Подпоручик был ей очень интересен. – Отправите на виселицу?
Романов насупился. Молчал минуты две.
– Если откажетесь, то просто исчезните. Чтоб я вас больше не видел. И австрийцы тоже…
Наконец-то один
Ему сейчас хотелось только одного – поскорей оказаться наедине с собой. Но, даже выйдя со двора, уйти Романов пока не мог.
Остановился у околицы, чтобы его было видно из хаты. Закурил, задрал голову – вроде как любуется звездным небом.
В кустарнике что-то хрустнуло.
– Вася, ты? – тихо позвал он.
– Никак нет, – раздалось из кустов. – Прапорщик еще с вечера велел мне сюда встать, а сам у хаты Банщика залег. Виноват я, ваше благородие. Не видел, как Нимец вылез. Отсюда глядеть – колодец загораживает. Но вы, слава Богу, сами управились…
Не понравилось Алеше, что Калинкин своевольничает. Но, с другой стороны, хорошо, что Слива здесь.
– Значит, так. – Он выпустил вверх струйку сизого дыма. – Бегом туда. Калинкина сменить. Самое главное место сейчас у хаты Банщика – могу доверить этот пост только вам. Объяснять некогда. Главное вот что: если Учительница туда явится, вызывайте наряд и берите обоих. Ясно?
– Так точно.
– Калинкин пусть мчится сюда и стережет Учительницу. Я уйду, как только он прибудет сюда. Исполняйте.
Шорох, приглушенный звук шагов, тишина. Отличный все-таки работник Семен Слива. Ни одного вопроса, ни одной зря потраченной секунды. А что Нимца проглядел, так из кустов часть двора действительно не просматривается.
Логика у Алексея была простая. Если Мавка останется дома, значит, согласна на сотрудничество. Если же кинется к Банщику, делать нечего – придется обоих арестовать. Всё равно роль болтуна-хлестакова провалена.
Существует еще одна возможность. Не особенно вероятная, однако исключать ее нельзя. Что Банщик – сам по себе, а Учительница связана не с ним и побежит докладывать кому-то другому. На этот случай тут будет дежурить Калинкин. Откроется еще один австрийский след – превосходно.
Докурил одну папиросу, зажег другую. Все время оставался на виду, прохаживался вдоль околицы, как бы в задумчивости. Пусть Мавка думает, что он колеблется, правильно ли поступил, оставив ее одну. Пусть понервничает.
Минут через десять в дальнем конце улицы показался тонкий силуэт Калинкина. Он бежал, подавал знаки, что хочет поговорить. Но объясняться с ним сейчас было некстати.
Романов сердито отмахнулся – от Калинкина, но Мавка, если подглядывала, должна была подумать, что чувствительный подпоручик жестикулирует сам с собой, отгоняет сомнения.
Сразу после этого Алексей очень быстро ушел. Завернул за ближайший угол и наконец-то смог немного расслабиться.
Все распоряжения отданы, неотложные меры приняты. Можно разобраться в мыслях и чувствах…
Он вернулся к себе, долго ходил из угла в угол.
Разобраться в мыслях и чувствах, увы, не получилось. Нужно было с кем-то поговорить. На свете имелся лишь один человек, с которым он мог поделиться своим смятением, кому мог излить душу.
Из штаба позвонил Козловскому. Час был поздний, удалось застать князя на квартире.
68 
