Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
19 
- В прозрачной ледяной могиле
- Друзья оставили его…
Тошка хотел рассказать еще об одной дядиной песне про красавицу Кло, стреляющую в подброшенный пиастр, но не решился.
— А как зовут твоего дядю?
— Гога. Дядя Гога…
— Он, наверное, добрый.
— Откуда ты знаешь?
— Дядя Гога — так не станут называть злого человека…
Они поднялись к пакгаузам по разрушенной лестнице с обвалившимися ступенями. Из темных провалов ворот тянуло сыростью. Кло отвернулась, подставила лицо ветру, глубоко вдохнула воздух.
— Неужели ты не чувствуешь, чем пахнет ветер? Чаем, тростниковым сахаром, ромом? Пакгаузы Караяниди когда-то были забиты этим товаром.
Тошка изо всех сил потянул носом, но на этот раз ничего, кроме запаха старых сетей, различить не смог. Кло посмотрела на него с сожалением.
«А ты вот попробуй увидеть моего капитана Штормштиля», — чуть было не сказал Тошка, но вовремя прикусил я зы к.
Ветер скрипел ветхим, погнутым флюгером. Кто знает, сколько лет прокрутился над рыжей крышей центрального пакгауза жестяной человечек с вытянутой вперед рукой. Он знал в лицо купца Караяниди, и старого капитана Борисова, и контрабандиста по имени Дурмишхан. А теперь вот смотрел круглой дырочкой глаза на Тошку, и тому казалось, что флюгеру уже невмоготу крутиться, что его протянутая в сторону моря жестяная рука дрожит от усталости. В Старой гавани никому нет дела до того, куда дует ветер, куда показывает флюгер. Мальчишки стреляют в него из рогаток, дожди смыли остатки ярких красок, в которые он был давным-давно одет. Но флюгер все равно крутится и ловит рукой непокорные морские ветры, пахнущие чаем, тростниковым сахаром и крепким ямайским ромом.
Глава 9. Бутылка из-под ямайского рома
В самом конце XIX века с острова Шпицберген поднялся к облакам воздушный шар. Порывистый ветер подхватил его и понес. Набирая высоту, шар удалялся к северу. Небольшая группа людей молча смотрела ему вслед.
— О господи! Будь милостив к смельчаку, — пробормотал высокий бородатый старик и перекрестился.
Шар несло над океаном. Редкие льдины казались сверху белыми рваными пятнами. Шведский полярник Андре, единственный пассажир воздушного шара, непрерывно вел наблюдения и делал записи. Время от времени он вкладывал в пустые бутылки короткие отчеты, заливал горлышки варом и бросал их за борт гондолы.
Впереди был Северный полюс и неизвестность. Шар несло с большой скоростью в сплошных холодных облаках. Леденели стропы. Где-то внизу, под гондолой, ворочал тяжелыми волнами страшный Северный океан. Бутылки с легким всплеском падали в воду, и их подхватывало течение.
Андре погиб. Но сорок лет подряд приходили к людям бутылки с его записками. Их выбрасывало на Скандинавское побережье, на щебенистые пляжи каменных островов, их подбирали в море рыбаки. Почти на полвека пережили эти записки своего автора, и кто знает, может, и сейчас еще плывет где-то бутылка с пожелтевшими от времени листками из блокнота Андре…
Тошка почесал согнутым пальцем висок. Еще раз посмотрел на свет зеленую бутылку из-под ямайского рома. Низ ее оплетен желтой соломой, а горлышко забито тугой пробкой и залито сургучом. Сквозь толстое зеленоватое стекло просвечивает свернутая трубочкой записка. Штопора у Тошки не было. Просто отбить горлышко он не решался — уж больно необычно выглядела бутылка: пузатая, длинногорлая, с тисненными на стекле буквами. Жалко разбивать такую. И к тому же мало ли что за записка там, внутри. Может, ей сто лет и бутылка представляет собой музейную редкость. Может, это одна из бутылок знаменитого английского путешественника Джона Франклина. Ведь как раз сто лет назад, во время своей последней экспедиции на «Эребусе» и «Терроре», он выбросил в море двести с лишним бутылок, прося о помощи. И за сто лет нашли только три бутылки. А вдруг это четвертая! И ее подобрал именно он, Антон Топольков.
Тошка еще раз посмотрел на свет свою находку. Это надо же такое!
Он уже вспомнил все, что когда-либо читал о бутылочной почте. Ведь без нее не обходилось ни одно порядочное морское путешествие. Каррамба! Где же взять штопор? Ну, где взять штопор, тысяча чертей?!
…Этот совершенно необычный день начался с того, что Тошка спозаранку пришел в Старую гавань. В ней было тихо и безлюдно. Только Ерго возился возле своей лодки.
19 
