Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
29 
– Ох… – Говорит Иришка Кроттт. – Ты можешь лечь со мной?
– Щас, погоди. – У тебя уже шестая скорость. Набрал ты уже больше предыдущего раза, ибо допетрил, что фигурки можно «ронять»…
– Ты такой замечательный! – Говорит Иришка Кроттт.
– Щас, погоди. – Твои пальцы лихорадочно топчут кнопки. Право-право-право-повернуть-повернуть-вниз… Повернуть-лево-лево-лево-лево-вниз. Повернуть-повернуть-повернуть-вниз! Лево-вниз! Хю! Повернуть-вправо-вправо-вниз! Повернуть-вправо-вниз! Влево-влево-вниз! Хю! Хю! Хю!
– Я хочу тебя! – Говорит Иришка Кроттт.
– Щас… – Ты играешь уже раз… Неизвестно какой, но уже гораздо больше десятого.
– Возьми меня, милый! – Говорит Иришка Кроттт.
– Ща… – Ты с дикой скоростью жмешь на кнопки. Пальцы уже не летают, скользят, так удобнее и быстрее. Всякую новую игру ты побиваешь предыдущий свой рекорд и не замечаешь, что Иришка Кроттт уже давно лежит голая, что она периодически встает, трогает тебя, но ты занят. На очереди очередной рекорд.
– Ты хочешь меня? – Говорит Иришка Кроттт.
– Хочу. Щас. – Фигурки падают уже слишком быстро. Ты отвлекся на говорение своего ответа и… Рекорд побить не удается. – Бля. Ща… Только рекорд побью…
И начинается новая игра.
Иришка Кроттт тихо плачет где-то в углу. Ты отмечаешь этот факт. Ты думаешь, что надо бы подойти и успокоить ее. Но на очереди новый рекорд…
Утром тетрис внезапно отключается. Ты трясешь непослушную машинку. Бля… Ведь еще чуть-чуть и ты бы перевалил за… Но липиздрическая сила батареек иссякла и теперь, пока не вставишь новые о рекордах можно только мечтать.
Ты смотришь на тетрис. Что такое? Весь корпус покрыт черными и бурыми разводами. Откуда они взялись?
Ты смотришь на свои пальцы.
Ебаный в рот!
На подушечках больших пальцев – кровавые дыры. Там были мозоли, которые разорвались, на их месте натерлись новые мозоли, они тоже порвались… И так невесть сколько раз… Только теперь ты начал чувствовать как нестерпимо болят твои пальцы…
– Ой-я… – Говорит Иришка Кроттт.
Ты смотришь на нее и видишь, что она тоже всю ночь занималась делом. Она, не дождавшись от тебя взаимности, сперва стала грызть ногти, а потом, когда они кончились, принялась за заусенцы на пальцах… И постепенно добралась до ладоней…
56. Ебическая сила
«Сегодня был самый длинный день!..»
«У Бори был самый длинный хуй!..»
Сварил Клочкед три грамма мету…
И мет Клочкеду удался!..
Вдюзался Клочкед не по-детски. Ибо ни одному дитяте не придет в голову ставить себе столько. Да и взрослому тоже не придет, обладай он даже детским здравомыслием. Но не было у Клочкеда здравомыслия вообще никакого. Как не было его и у второго участника этого сейшена. Но он роль тут играть будет совершенно эпизодическую и настолько неглавную, что и называть как-то особо его тут смысла не имеет. Здравомыслие, бля…
И потянуло наших героев-удальцов из хаты на улице Удальцова, где обретались и вдюзанные подруги ихние, на приключения.
Ибо Ивана-Купала было.
А Ивана-Купала это такой ебический праздник… Не обходится он без ебли. И ебли было много. Но нет, не ебли, а ебатории. Ведь не было такого ебания, чтоб чисто поебаться, а было полно такого ебания, что не поебешься, а заебешься за всю поебень и невъебенный проеб в самом что ни на есть ебическом смысле. Но узнали они об этом очень позже.
В общем, захотелось нашим героям ебательной свежатенки и ебливой экзотинки. Да и не странно это, Ивана-Купала ж!
И вот, в первый вечер праздника сего вышли они из дома, дюже не хило вдюзанные, и отправились в разны стороны. Искать ебательного приключения.
Куда отправился неназываемый отрок – нам неведомо будет до конца сей истории, а Клочкед направил свои мощны чресла с удом торчаще-напряженным к леску за общежитием имени Мумбы-Юмбы, ибо не только Лумумбы ходили там с мумбами трясущимися, ныкая за щеками болики с хмурым, но и темнокожи лумумбарки, одну из которых и вознамерился раскрутить на еблю вусмерть обдюзанный Клочкед.
Вошел Клочкед в лесок и тут же едва не ёбнулся как настоящие ебанутый ебанатик. Ибо лес тот не лесом был, а настоящей помойкой. Промеж древ всюду кучи мусора валялись, от пикников оставленные, а на свободных от тропинок и грязи участках лежали разодрорванные картонные коробки от различной техники бытовой. И виднелись на картонах сих места, кои были чьими-то жопами продавлены. Не иначе, как еблись на этих картонках много, долго, упорно, совместно и с превеликим удовольствием!
29 
