Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
28 
Вику словно обожгло жалостью и вдруг, неожиданно для себя, она развязала верёвку и подтолкнула козу. Коза непонятливо глянула на неё, дёрнула рогами и, не торопясь, пошла вверх.
Но едва она добралась до первых скал, как что-то поняла, ударила копытцами и побежала по уступам.
Бата тем временем провёл пальцем по лезвию ножа, оглянулся и, вдруг подпрыгнув, с криком сорвался с места.
— Ай-яяй! — закричал Церендорж.
— В чём дело? — спросил, подходя к юрте, Василий Григорьевич, будто ничего не видел.
— Как что? Злые духи! — крикнул Церендорж, показывая на верёвку. — Ужин убежал! — и припустил за Батой.
Коза, увидев, что за ней бегут, припустила ещё сильней.
Бата то крался яшерицей между скалами, то прыгал, как архар. Церендорж бежал, словно хотел догнать свой лучший мяч, но коза бежала гораздо быстрей…
— Ха! — остановился наконец старый футболист и сказал: — Псё рапно сожрут фолки!
— Пройдёт, знает дорогу! — плюнув, ответил Бата. Вытащив из машины ружьё, он побежал совсем в другую сторону.
Церендорж изредка всё ещё поглядывал козе вслед и, потирая руки, произносил какие-то слова. Но коза не возвращалась. Волшебство кончилось.
А ЧТО У ВАС?
Из-за камня-островка послышался шум, и из ущелья вышли покорители вершины.
— Что тут у вас? — спросила Людмила Ивановна.
— Динозавр убежал, — с улыбкой сказала Вика, заметив на себе весёлый взгляд Василия Григорьевича.
— Злие духи, — подтвердил Церендорж. — Заставляют нас кушать одни консерви.
— А что у вас? — спросила Вика.
— Не говорите! Пусть сами узнают! — крикнула Светка. И Коля, который почему-то вернулся без галстука, пропел:
— «А у нас огонь погас — это раз, грузовик привёз дрова — это два…» — и рассмеялся, будто отгадал какую-то весёлую загадку.
— А где Бата? — спросил вездесущий Генка.
— Ха! Бата! — сказал Церендорж. — Пошёл на охоту. Думает, что так бистро псё получится…
Где-то за скалами ударил выстрел, другой…
— Правта, охотник он хороший. И места знает. Но вечер…
Послышался ещё удар. По скалам ещё раз, ахая, прокатилось эхо — ткнулось в горы, и всё смолкло.
А через полчаса захрустел, зашуршал щебень, раздались быстрые упругие шаги, и Бата сбросил со спины крупную тушу барана и несколько каких-то кореньев.
— Давай огонь! — сказал он.
И пока ребята собирали сухую траву и ветки саксаула, он освежевал тушу, приговаривая:
— Будет мясо, будет суп!
Что будет мясо, поняли все. Но откуда суп, когда ни кастрюль, ни мисок в машине не было?!
Бата по-пастушьи выпотрошил и вымыл бараний желудок, набил его мясом и стал один за другим, выхватывая из костра, бросать внутрь раскалённые камни. Потом опустил туда несколько очищенных корешков, завязал мешок жилкой и, закопав в горячую золу, присыпал жаром.
Между тем солнце завалилось за гору — только сизо-лиловая полоса ещё держалась на горизонте. Там, где была недавно радуга, загорелась звезда.
Издалека снова донёсся рокот, и притихший Бата вслушивался в него, как вслушивается в шум волн моряк, давно не видевший моря.
Наконец он разгрёб золу, вытащил мешок, развязал и, вдохнув вкусного пара, крикнул:
— Миски! Ложки!..
Девочки расстелили скатёрку. Генка принёс из машины посуду. Бата держал невиданную кастрюлю, а Коля разливал из неё бульон и выкладывал лучшие куски Людмиле Ивановне, Вике и Свете.
Церендорж, подогревая аппетит, ходил рядом и приговаривал: «Пкусно! Сайн!»
Над скалами, над древней долиной всё разрасталась и темнела ночь, и всё ярче и веселей становилось пламя весёлого, пахучего, шумного костра…
ЛЮДИ, КАМУШКИ, МЕТЕОРИТЫ
— Ну как, нрапится? — Церендорж доел мясо, выпил бульон и посмотрел на ребят: — Сайн?
— Сайн! — ответили ребята хором. Им было приятно ответить монгольским словом: оно было как бы сродни и костру, и юрте, и всей огромной гобийской ночи.
— Сайн! — сказал Церендорж, похлопал себя по животу и прилёг на кошму недалеко от костра, поближе к Василию Григорьевичу. Тот сидел на камне и, подбрасывая в костёр ветки саксаула, смотрел, как они начинают тлеть и наполнять воздух горьковатым ароматом.
Наискосок от него сидела Вика. Обхватив ноги и упёршись подбородком в колени, она наблюдала за Василием Григорьевичем и старалась понять, о чём он сейчас думает. Её воображение рисовало за его спиной волны и дальние города. Ей казалось, что рядом с ним стоят и могут вот-вот подсесть к костру и смуглый мальчик из Индии, который спас друга от акулы, и девочка с пулемётом на плечах, прошагавшая вместе с Фиделем через всю Кубу. Словно бы их отделяло от неё только пламя костра…
28 
