Последние отзывы

  10  

Немного погодя обнаружилось, что на АТРИ находятся богатейшие залежи урана. Поскольку Советский Союз интенсивно занимался атомной энергетикой и оружием, новость оценили по достоинству. Сталин дал команду, Берия с энтузиазмом засучил рукава. Механизм ГУЛАГа провернулся. Началась интенсивная разработка.

На урановых копях работали зэки, приговоренные к смертной казни. Возникли рабочие поселки, колхозы, животноводческие фермы, даже завод «имени 30-летия Октября».

Кроме урана, имелось и золотишко, и прочие полезные ископаемые, но добыча их оказалась задачкой не из простых. АТРИ буквально изобиловала неприятными сюрпризами. В первую очередь это были аномалии, в подавляющем большинстве опасные для жизни и здоровья.

Сияние ослепляет и сводит с ума, портит тонкое электрооборудование. Воздушные «Крылья» затрудняют полеты вертолетов. Гадость вроде «Поцелуй Борю в Зад» (на сленге обитателей АТРИ) рвет человека на куски, «Огненный гейзер» оставит от него только пепел, а «Морозка» превратит в ледяную скульптуру.

Есть еще и ка-волны, названные так в честь обнаружившего их ученого Тимофея Караваева. Стоит угодить под действие этого излучения, и с большой вероятностью медленно, но верно человеческий или животный организм подвергнется мутациям. Вот и бродят нынче по АТРИ весьма причудливые создания-мутанты: упыри, зомби, меченосцы и иже с ними.

А чтобы было совсем не скучно, почти вся местная фауна обожает охотиться на людскую породу. Панцирные псы, собирающиеся в большую свору, от которых можно отбиться только с автоматом; рыси-секаланы, умеющие контролировать других диких хищников; живоглоты размером с медведя и с повадками росомахи, подстерегающие в засадах; огромные и свирепые хуги – настоящие терминаторы, видимо выходцы из другого мира. Это далеко не полный список.

К более-менее безобидным существам можно отнести мутировавших двухголовых оленей. Местные называют их рогачами, в АТРИ это основной тягловый скот.

Машин тут мало, слишком велик риск угодить в аномалию. Вертолеты могут летать далеко не везде, с железнодорожным транспортом тоже не сложилось, вот и возят большинство грузов на покладистых рогачах.

Воду, предварительно не обеззаразив, пить нельзя, убитых животных есть невозможно – отрава в чистом виде. Химия, конечно, не стоит на месте: ученые придумали массу реагентов против радиации, ядов и так далее, но обработанное ими мясо на вкус не лучше подошвы.

Погодка в АТРИ не фонтан, вечная ранняя осень с постоянными дождями и грозами. Температура от плюс пяти до пятнадцати. Тут даже названия месяцев иные: первый, второй и так по порядку.

– Обалдеть! – только и сказал Леха после сеанса.

А я обалдел еще сильнее, когда узнал, на что именно мы подписались. Путь на Большую землю из АТРИ для нас, простых смертных, был один – через частичное стирание памяти.

– Неужто до такого додумались? – восхитился мой приятель. – Я думал, это фантастика.

Галунзе кивнул:

– Яйцеголовые, их заслуга. Научились в мозгах отверткой ковыряться. Чего хотят, то и творят. Только вот в чем закавыка – процентов так двадцать народа после этих процедур рискует навсегда остаться идиотами. Гарантий на благополучный исход никому не дадено. А для тебя, Павлов (ты, парень, присядь), у меня новости не из приятных.

– Что за новости, товарищ прапорщик?

Я послушался совета Галунзе, присел.

– Томограмма твоего мозга показала, что ты даже идиотом не станешь. Исчезнешь как личность, и всех делов. А может, и совсем того… Нельзя тебе память стирать. Кажется, ты прописался тут навсегда, сержант.

Я нервно сглотнул. В глазах потемнело. Оставаться в АТРИ до конца своих дней мне не хотелось. ОЧЕНЬ!

– А ошибки никакой нет, товарищ прапорщик? – спросил Леха, участливо поглядев в мою сторону.

– Никакой, Денисов, – подтвердил Галунзе. – Все четко, как в аптеке.

– А когда нас успели под томограф засунуть? – продолжил Леха.

– Ясно когда – пока вы в отключке валялись. Не думайте, что одним сканированием обошлись, было комплексное медицинское исследование. Сняли все ваши параметры жизнедеятельности и в компьютер заложили. Тут на каждого из нас своя биокарточка есть.

Галунзе повернулся ко мне:

– Да ты не переживай, Павлов. Наука развивается, яйцеголовые шуршат, как электровеники. Не сегодня, так завтра что-то придумают. Что скажешь, сержант?

– Ничего, – еле шевеля губами, прошептал я. – Безвыходных положений не бывает.

  10