Последние отзывы

  94  

Он кивнул. Хохочущую Лидию увели. Киба помолчал минут пять, потом вдруг сказал:

– Позовите Веру.

Завотделением не поверил своим ушам.

– Кого? – переспросил он.

– Веру, мою жену.

– Ну, слава богу! – И врач-психиатр, далекий от религии человек, убежденный материалист, чуть было не перекрестился.

Вскоре приехала Вера Владимировна Киба. Ее встреча с мужем вышла прохладной. Она рыдала и все время звала «Дима, Дима», а он… Он смотрел на нее как-то отстраненно и так же обнимал, со стороны казалось даже, что с брезгливостью.

– Он меня так любил, так любил, – рыдала потом в кабинете главного врача, прежде принадлежавшем Абрамовой, Вера Владимировна. – Дима был такой нежный… Такой… – Всхлип. – А сейчас… Как чужой…

– Успокойтесь. Все образуется. Главное, что он перестал идентифицировать себя с Тычковским. К нему вернулась память.

Память к Кибе и в самом деле вернулась. На допросе у следователя он почти спокойно рассказывал о событиях той ночи, когда убили Тычковского.

– Вы знаете, кто это сделал?

– Да. Догадался. Я хотел, чтобы она сама в этом призналась. И она в конце концов мне призналась.

– Зачем вы выдали себя за Тычковского?

– Сначала я обрадовался, что дошел до человеческого жилья. Но потом увидел его. Он тут же сказал, что Тычковский – это я. Сначала мы боролись каждый за то, чтобы стать врачом. Дмитрием Александровичем Кибой. Но в какой-то момент я понял, что все они – бывшие пациенты психиатрической больницы. Они легко могли попасть под влияние Тычковского, и тогда у меня не было бы шансов, поэтому я решил прикинуться маньяком. Тычковский почему-то мне подыграл. Я спровоцировал драку, и мне удалось засунуть ему в карман ключи от машины. К несчастью, я потерял мобильный телефон, пока шел к дому, и забыл в машине документы. Но зато у меня были ключи от машины. Я их ему подсунул. Тогда я гордился своей смекалкой, – усмехнулся Киба. – Я еще не знал, что Тычковский убил единственную дочь Лидии и Михайлова его узнала сразу же, как только он появился на пороге. Потому и решила во что бы то ни стало оставить его в доме до утра. Кит запретил ей звонить в милицию, да она и сама знала, что такое наше правосудие. Ее дочь умерла, а убийца Кати жив и долго еще будет жить. И Лидия решила сама его наказать. Она еще какое-то время боролась с собой, но не справилась с искушением. Нас обоих заперли, его в чулане, меня в горенке. Окно было высоко, и я ничего не видел. Но все слышал. Слышал, как в сени вышел Кит. Я не разобрал, о чем они говорят, но говорили они долго. Потом раздался грохот: он срубил замок. Они говорили о чем-то еще минут пять, потом Кит с ревом кинулся на улицу. Затем он вернулся и зачем-то пошел в избу. Видимо, за ключами от машины. Он был в бешенстве.

Киба замолчал. Следователь его не торопил.

– А что было потом?

– В сени вышла женщина. Я не видел, кто это, но голос был женский. Она позвала: Коля. Позвала очень тихо, и я засомневался, Машенька это или Лидия? Ей ответил Тычковский. Вот он ее не узнал. Скорее всего, не запомнил. Лидия была на суде, но показаний не давала, сидела в зале. Тычковский, видимо, хотел с ней поиграть, как кошка с мышью, прежде чем убить. Он о чем-то с ней заговорил. А она вдруг схватила топор и ударила его со всей своей ненавистью. И потом била и била… Она застала его врасплох. Ненависть придала ей силы. Она мстила за свою Катю. Потом погасила свет и ушла.

– Вы уверены, что это была именно Лидия?

– Теперь уверен. А тогда – нет. Потому что вскоре в сени вышла другая женщина. Она тоже звала мужчину. Какого-то Эрика. Потом я увидел, как вспыхнул свет. Раздался крик, свет вскоре погас. Кто-то подошел к двери в горенку и открыл задвижку. Я оказался на свободе. Женщина ушла. Я какое-то время ждал. Поймите, я слышал только звуки, но у меня не было уверенности в том, что там на самом деле случилось. Я сидел и ждал. Поднимать панику было бессмысленно, позвонить я тоже не мог. Проще всего было играть роль маньяка и найти способ дать о себе знать. И о том, что здесь находится сбежавший из клиники Тычковский. Вскоре в сени опять кто-то вышел. Этот человек почему-то не включил свет. Потом зажегся фонарик. Я видел узкую полосу света. Он стал шарить в шкафу, светя себе. Разумеется, при таком свете он не разглядел, что творится в чулане. Да ему и не до того было. Потом он вдруг закричал: «Вот она, голубушка!» Дальше я услышал бульканье. Мужчина пил прямо из горлышка. Я сообразил, что это Микоша. Добрался-таки до водки. Видимо, он ее нюхом чуял. Я по-прежнему выжидал. Это ожидание чуть не свело меня с ума. Мы были заперты метелью в доме, где находились одни только психи, и я оказался против них безоружен. Выход был только один: самому стать сумасшедшим. Я боялся, что они меня убьют.

  94