Последние отзывы

  98  

Он шагнул вперед, и Василек, так и не успевший до конца разобраться в своих конечностях, полуползком, полубегом шарахнулся в сторону, звеня посудой.

– Я ничего не скажу, – дрожащим голосом заявил он.

– А разве тебя о чем-то спрашивают? – удивился Илларион. – Все, что мне нужно, ты рассказал по телефону.

– А мня, – сказал Василек. Настала его очередь говорить междометиями.

– Ну, – бодро сказал Илларион, – давай посмотрим, что тут у нас.

Он действовал по наитию, не вполне представляя, на кой черт ему сдался этот румяный красавчик вместе с пленным содержателем торгующего жвачкой и сигаретами киоска. Сейчас Забродов чувствовал себя чем-то вроде ферзя, громящего тылы противника, но неспособного пока что понять замысел игрока, и ему это активно не нравилось.

Он распахнул дверь в туалет, затем в ванную, ожидая увидеть там прикованного наручниками к змеевику предпринимателя. Позади тихо звякнуло стекло. Илларион не стал оборачиваться: он и так прекрасно видел Василька в зеркале над раковиной. Красавчик в сбившемся на сторону модном галстуке подкрадывался к нему со спины, занося над головой пустую четырехгранную бутылку. Насколько мог разглядеть Илларион, бутылка была из-под джина. «Прямо как когда-то в Порт-Саиде», – подумал Илларион. Ему вдруг очень живо вспомнился тот грязноватый полутемный кабак и крадущийся к нему с точно такой же бутылкой в руке араб. Фамилия «араба» была, помнится, Кацнельсон или что-то в этом роде и работал он в Моссаде – ясное дело, что не бухгалтером.

Теперь все повторилось, сменились лишь декорации, да веселый «араб» уже давным-давно превратился в кучку костей, лежащую в неглубокой могиле, вырытой в горячем желтом песке. Его вычислили и зарезали арабы – настоящие арабы, – и теперь на смену ему пришел этот мальчишка в модном галстуке. Замена была явно неравноценная. Илларион даже расстроился.

Он вежливо отступил в сторонку, пропуская Василь, ка в ванную, и отобрал у него бутылку. Увлекаемый инерцией, Василек пролетел мимо и с шумом обрушился в ванну, оборвав пластиковую занавеску. Илларион вышел из ванной и прикрыл за собой дверь, заперев ее снаружи на привинченный к филенке шпингалет.

Комнат было две, и в них Илларион не обнаружил ни чего живого, если не считать пыльного полузасохшего куста алоэ в глиняном горшке на подоконнике. На журнальном столике в гостиной среди спортивных газет и – почему-то – луковой шелухи лежала початая пачка «Мальборо».

Забродов вынул из нее сигарету, закурил и с рассеянным видом опустил пачку в карман. Из прихожей доносились глухие удары – Василек пытался высадить дверь ванной.

Интересно, подумал Илларион, зачем он это делает?

– Перестань хулиганить, – негромко сказал он, и удары прекратились. – Потерпи немного, скоро я к тебе приду.

Василек не ответил: видимо, такая перспектива его ни капельки не грела.

В кухне Забродов обнаружил мальчишку лет двенадцати, а может быть, и тринадцати. В детях он разбирался слабо и всегда предпочитал рассматривать их издали с опасливым интересом, сильно напоминавшим ему самому интерес, с которым старая дева разглядывает выставленные в витрине секс-шопа блестящие продолговатые штуковины.

Мальчишка был вихрастый, худой, с совершенно зареванными глазами, но смотрел при этом волчонком, что Иллариона совершенно не удивило: как-никак это и был тот самый пленный «предприниматель», которого он ожидал здесь обнаружить. Об этом красноречиво свидетельствовали связанные бельевой веревкой руки и широкая полоса липкого пластыря, которой был заклеен его рот.

– Здравствуйте, юноша, – поздоровался Илларион, автоматически переходя на тот полуироничный тон, к которому он в целях самозащиты прибегал в тех редких случаях, когда ему приходилось общаться с подрастающим поколением. – Сидим?

Мальчишка не ответил, продолжая сверлить его глазами.

– Надо же, какой ты сердитый, – сказал ему Илларион. – Потерпи-ка секундочку…

Он поддел ногтями уголок пластыря и резко дернул.

Мальчишка немедленно попытался цапнуть его зубами, а когда ему это не удалось, открыл рот и принялся пронзительно орать. Тут же возобновились глухие удары в дверь ванной, и вслед за этим кто-то – наверное, доведенные до белого каления соседи – яростно забарабанил чем-то железным по трубам парового отопления.

– Сумасшедший дом, – пробормотал он.

Мальчишка сделал паузу, чтобы набрать в грудь воздуха, и Илларион немедленно этим воспользовался.

  98