Лёгкий, ненавязчивый романчик 
87 
– По крайней мере так считают производители обуви – владельцы спортивного журнала, оплачивающего мою поездку в Китай. В общем, я предпочитаю придерживаться плана. Так сказать – кто платит, тот и заказывает музыку.
– Но ведь это не значит, что ты должен согласовывать с ними каждый свой шаг? – заявляет он. – Это можно будет вставить в репортаж. Небольшое отступление от темы ни у кого не вызовет раздражения. А если вызовет, скажи этим обувным капиталистам, чтобы они заткнулись. Чтобы держали язык за зубами. Поиски Фэна гораздо важнее, чем какое-то дерби буржуазных шишек. И это не просто древняя окаменелость, а раритетное ископаемое. Он… Он… Постой, я сейчас тебе покажу.
Он отпускает мою руку, снова влезает на водокровать и пробирается через ее перекаты к стенке, сколоченной из ящиков из-под апельсинов, где стоят книги. Он начинает рыться в своей библиотеке, насчитывающей сотни книг, разбрасывает их, проверяя названия, и при этом продолжает говорить не умолкая.
– Шестьдесят с лишним лет назад молодой ученый Фэн обратил внимание на то, что все философские светила упрямо придерживаются либо восточной линии философии, либо западной. И им никогда не суждено объединиться. Трансцендентальное против Экзистенциального. Бодхисатва, рассматривающий свой пуп под деревом бо, против большевика, мастерящего бомбы в подвале. Эти противоборствующие лагеря в течение многих веков стоят, сцепившись рогами, как твердолобые сохатые, высасывая друг из друга силы, что неизбежно приведет их к голодной смерти. И тогда наш друг решил, что это не его чашечка чая пикоу. Или там улунга. Однако какие оставались варианты? Все равно можно было идти либо на Запад, либо на Восток. И вот в один прекрасный день перед ним мелькнула третья, радикально новая возможность, от которой интеллектуальный мореплаватель не мог отказаться. Этот путь был настолько радикальным, что даже тогда Фэн понимал, что о нем не следует распространяться в академических кругах как Востока, так и Запада. Он продолжал уважительно относиться к этим классическим направлениям мысли, однако твердо решил, что не станет присоединяться ни к одному из лагерей. Вместо этого он посвятил себя тому, что я называю «Путем Моста». Он создал эмпирическую концепцию, соединившую эти противоположные взгляды. Нехилая такая конструкция получилась. Этот чувак был Фрэнком Ллойдом Райтом, Дагом Хаммарскольдом и Марко Поло в одном лице. Сечешь?
Я на всякий случай кивнул, как всегда потрясенный хаотичным разбросом познаний своего приятеля.
– И он начал трудиться над созданием этого гигантского связующего моста. Притом, обрати внимание: родовое имя «Фэн» означает «способный пересекать дикий поток», а точнее – мифическую реку варварских племен Маньчжурии, а его нареченное имя означает «избранный друг». Так что полное имя этого строителя значит «Избранный друг, пересекающий реку». Улавливаешь? И своей жизнью он доказал правомерность этого имени. В течение почти полувека он путешествовал по всему земному шару, читая лекции, публикуя книги и занимаясь преподавательской деятельностью. И в то же время занимаясь познанием. В конце тридцатых он целый год бесплатно преподавал в Гарварде, утверждая, что единственное, к чему он стремится, это познакомиться с американской музыкой. Он увез с собой в Китай всего-навсего солдатский сундучок, набитый пластинками со свингом, которые ему подарили студенты. Ага, вот…
Это он нашел книгу, которую искал, и теперь вылезает из бушующих волн водокровати, сдувая пыль с черной кожаной обложки. Спустившись на пол, он наугад открывает книгу и застывает в почтительном молчании, не обращая внимания на собственную наготу, как на нее не обращают внимания бронзовые статуи Родена. Затем со вздохом закрывает книгу и поднимает голову:
– Для меня настолько важно, старина, приобщить тебя к этому делу, что я готов нарушить одно из своих кардинальных правил и отдать тебе на время эту книгу.
Он в последний раз проводит рукой по потертой обложке и передает книгу мне. Я подхожу к грязному окошку, чтобы прочитать полустершуюся золотую надпись на корешке: «Дух китайской философии». Под отдающей плесенью обложкой значится, что труд был переведен Э. Р. Хьюзом из Оксфордского университета и опубликован в Лондоне в 1947 году. На титульном листе стоит штамп, свидетельствующий, что книга принадлежит отделу раритетов библиотеки Калифорнийского университета, и, судя по дате, должна была быть возвращена шестнадцать лет тому назад. Пока я листаю пожелтевшие страницы, мой приятель занимается поисками своей одежды, ни на мгновение при этом не умолкая.
87 
