Лёгкий, ненавязчивый романчик 
61 
– Ваша квартира прослушивается, – известил Молинари доктора. – Беседа с Фундуком и Бэкис записана и передана мне в распечатке.
– Так скоро? – чуть не вырвалось у Эрика. Слава Богу, он ни словом не помянул о том, что тоже сел на JJ-180.
– Уберите ее отсюда, – застонал Молинари. – Она шпионка. Помните? «На зло, на подлость, на обман – на все способен наркоман»? – его трясло. – На самом деле ее уже нет.
– Как? – от этих слов Эрик чуть не вышиб Секретаря из кресла.
– Ее уже нет здесь. Я отдал распоряжение, «Сикрет Сервис» унесли ее на вертолетную площадку. Нет, вы видите, что они делают? Используют против нас оружие, которым мы с ними поделились. Надо было с самого начала отравить JJ-180 их водохранилища. Но что вы сделали, доктор? Я взял вас сюда, а вы притащили за собой жену-шпионку. Теперь она способна хоть на политическое убийство, хоть на диверсию. Мне все известно о фрогедадрине, я принимал участие в разработке названия для препарата. От немецкого «Froh», что значит радость, греческого «гедо» – корень слова, означающего наслаждение, и «дринк», конечно, по-английски, напиток... – он оборвал сам себя, капризно оттопырив полные губы. – Доктор, вы будете меня лечить или убивать?
– Не знаю.
В голове у Эрика все смешалось: JJ-180, Кэт, Молинари...
– Вид у вас неважный. Не переживайте, вы не при чем, она сама сделала выбор. Ну как, вам лучше? – он пытливо заглянул Эрику в глаза.
– Со мной... все в порядке, – отрывисто кивнул Эрик.
– Как у свиньи в заднице. Вы выглядите ничем не лучше ее. Знаете, не удержался от соблазна лично посмотреть на вашу жену. У дамочки вид – краше в гроб кладут. Даже если ей пересадить новую печень и перелить свежую кровь, не поможет. Уже пробовали – безрезультатно, да вам, наверное, рассказывали.
– Вы говорили с Кэт?
– Я? О чем я буду разговаривать со шпионкой? – Молинари непонимающе уставился на него. – Ну да, поговорили немного. Можно сказать, обменялись парой слов. Очень коротко, буквально конспективно, по пути к вертолетной площадке, пока ее катили на носилках. Понимаете, доктор, меня просто разобрало любопытство, какая жена может быть у такого, как вы, человека. Должен вам сказать, ну вы и мазохист! Это же чистая гарпия, Арома, чудовище! Как вы мне и рассказывали. Знаете, что она говорит?
Он ухмыльнулся:
– Она сама сказала – я даже не спрашивал, – что вы тоже наркоман. Заложила с потрохами. С такой дамочкой хлопот не оберешься, верно?
– Верно, – угрюмо отвечал Эрик.
– Что вы на меня так смотрите? Вас раздражает то, что я говорю правду? Так знайте, она сделала все возможное, чтобы испортить вам карьеру в Белом Доме. Эрик, если бы я поверил, что вы наркоман, то вышвырнул бы вас отсюда в два счета. Поймите, вы мне нужны. В военное время я убиваю, это моя работа. Мы уже говорили на эту тему: может быть, скоро придет время, когда и вы мне окажете подобную услугу...
– Пока они не улетели, я должен дать ей наркотик, иначе она погибнет, – сказал Эрик. – Разрешите идти, Секретарь?.
– Нет, – капризно сказал Молинари. – Я не договорил. Министр Френик еще не уехал, вы должны быть в курсе. Он в восточном крыле, в изоляции.
Молинари протянул руку.
– Дайте капсулу JJ-180, доктор. И забудем, о чем мы говорили.
«Теперь я знаю, что у тебя на уме, – подумал Эрик. – Но у тебя нет ни единого шанса – это не Ренессанс».
– Я вручу ему лично...
– Нет, – ответил Эрик. – Я отказываюсь.
– Почему? – Молинари склонил голову набок.
– Это самоубийство. Причем для всех землян сразу.
– Знаете, как русские поступили с Берией? Он не расставался с пистолетом, проносил его в Кремль, хотя это было запрещено. Оружие лежало у него в портфеле; русские выкрали портфель и застрелили Берию из его собственного пистолета. Думаете, политика сложное дело? Гениальные решения просты: только обывателю это невдомек. Главный недостаток так называемого «среднего человека»... – тут Молинари остановился, хватаясь за сердце. – Кажется, оно опять остановилось... Опять пошло, но секунду определенно стояло.
– Я отвезу вас в спальню, – Эрик зашел сзади и взялся за ручки коляски. Мол не протестовал; сидел ссутулясь, растирая массивную грудь, ощупывал себя и трогал в разных местах с нарастающим страхом, остальное было забыто. Он не думал ни о чем, кроме болезни, своего больного, обессилевшего тела. На время тело стало вселенной Секретаря.
61 
