Лёгкий, ненавязчивый романчик 
60 
– Тогда что же?
– JJ-180 с самого начала замышлялся как дезориентирующий галлюциноген. И псевдореальность, которую он создает, вызвана отклонениями. Причина – разрушение мозга и нервной системы или стимуляция определенных участков головного мозга. Вы сами знаете, доктор, – под влиянием галлюциногенного препарата человек не просто думает, что он видит, – скажем, апельсиновое дерево, но видит его на самом деле: для него это реально существующий опыт, такой же, как наше присутствие в вашей гостиной. Но имейте в виду, еще никто не приносил из прошлого ни одного артефакта, ни одного доказательства, что он там побывал. Он просто исчезал или...
Вмешалась мисс Бэкис:
– Тут я не согласна, мистер Фундук. Мне приходилось разговаривать со многими жертвами JJ-180, и они рассказывали о прошлом в таких деталях, знать которых просто не могли.
– Вы хотите сказать...
– Я ничего не утверждаю, но и отмахиваться от этого мы не должны. Извините, что прервала.
– Скрытые воспоминания, сохранившиеся на подсознательном уровне. – раздраженно буркнул Фундук. – Наследственная память, кармическая память...
– JJ-180 может дать ригам в руки больше, чем они потеряют, – заметил Эрик. – Что же это за оружие? Понятна ваша вера в то, что наркотик просто галлюциноген, мистер Фундук. Иначе как вы сможете продать его под видом военного заказа правительству?
– Аргумент ad hominem*[6], – откликнулся Фундук, нимало не смущенный. – Я удивлен, доктор. – Он помрачнел. – Может, вы и правы. Откуда мне знать? Я никогда не принимал JJ-180, и вообще мы больше никому не давали его, даже добровольцам, с тех пор как открыли его аддиктивные свойства. – Он пожал плечами. – JJ-180 продолжают давать ригам в концлагерях, иначе не определить, как он воздействует на них.
– И как же?
– По большей части так же, как и на людей. Привыкание, разрушение нервной системы, необычайно сильные и яркие галлюцинации, имеющие отношение к перемещению во времени, от которых они начинают с апатией относиться к реальному миру.
И добавил как будто про себя:
– Такие вот вещи приходится делать в военное время. Невольно вспоминаются нацисты.
– Но мы должны победить в войне, – встряла мисс Бэкис.
– Конечно, – поддакнул Фундук. – Вы чертовски правы, мисс Бэкис. – И уставился взглядом в пол.
– Мистеру Арома необходимо выдать запас препарата, – напомнила она.
Кивнув, Фундук залез в карман пальто.
– Вот, – он извлек металлическую коробку вроде той, в какой раньше кипятили многоразовые шприцы, Эрик видел подобную в музее медицины.
– Мы не имеем права выдать препарат вашей жене легально. Мы даем его вам как врачу, а как вы поступите с ним дальше – дело вашей врачебной этики. Здесь хватит, чтобы поддержать ее... до самого конца, – с запинкой выговорил он.
Избегая встречаться с Эриком взглядом, он протянул коробку.
Эрик взял, заметив:
– Вижу, вам не доставляет радости изобретение компании.
– Какая может быть радость? Радость испытывают только риги, пока живут на этом препарате... вы бы только посмотрели на них.
– «Но жизнь коротка», – напомнил Эрик.
– «И жестока и отвратительна», – завершил цитату Фундук. – Но я не могу предаваться такому фатализму, доктор.
– И как скоро после принятия JJ-180 наблюдаются симптомы ломки?
– От двенадцати до двадцати четырех часов между дозами, – объяснила мисс Бэкис. – Потом застопоривается система обмена. Весьма неприятное ощущение, мягко говоря.
– Непереносимое! – вмешался Фундук. – Настоящая агония. Наркоман умирает, в отличие от большинства людей, несколько раз за жизнь, хотя рождается только единожды – остальное иллюзия. Кто из нас способен перенести смертельную агонию хотя бы однажды?
– Джино Молинари, – сказал Эрик. – Но это уникум.
Сунув коробку с JJ-180 в нагрудный карман, он подумал о двадцати четырех часах, остающихся ему до принятия новой дозы. Однако ломка может начаться уже сегодня вечером.
«Значит, в перспективе риги могут обладать секретом исцеления.. Стоит ли обратиться к ним?»
В любом случае, когда идет война, индивидуальная жизнь не имеет особенного значения. Так что Эрик почти простил Кэт за ее поступок, и теперь думал, как спасти их обоих.
И не только их.
Можно винить войну, так легче. Но Эрик знал, что война здесь не при чем.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
По пути в изолятор перед Эриком вынырнул Джино Молинари. Секретарь ООН сидел в инвалидной коляске, укрытый пледом, его глаза пригвоздили Эрика к месту.
60 
