Последние отзывы

  10  

Поначалу они работали втроем, но даже это был уже совсем другой коленкор. Уманцев больше не развозил водку по «точкам», предоставив это дело своим подручным, которые, как оказалось впоследствии, сумели-таки нагнать страху на реализаторов и взвинтить цены, уменьшив в то же время долю, которую оставляли себе бесчисленные содержатели «точек» и приторговывавшие водкой таксисты. Как ни странно, у Прыща и Кеши хватило ума довольствоваться тем, что они имели, и, насколько было известно Уманцеву, ни тот ни другой ни разу не запустили лапу в выручку.

Вместо этого Прыщ, оказавшийся довольно честолюбивым, занялся сколачиванием собственной группы, и через год о нем уже заговорили в городе как о набирающем силу авторитете. Как раз к этому времени опомнившаяся «братва» предприняла попытку «наехать» на Уманцева, но было уже поздно: в группе Прыща хватало людей и стволов, чтобы отразить любое нападение. И пошло-поехало…

Через два года Уманцеву пришлось легализовать свой бизнес: растущая денежная масса подпирала снизу, выталкивая его из тесного подвала на дневной свет.

Деньги требовали простора и движения, и ему пришлось взять патент частного предпринимателя. Путь от подвала в деревенском доме и ржавых «Жигулей» до офиса в центре города и белого «лексуса» занял десять лет и не был усеян розами, но Петр Николаевич не без оснований полагал, что все сложилось наилучшим образом. Дорога малого бизнеса в России была выстлана костями неудачников и густо обставлена могилами всевозможных кооперативов, малых предприятий и обществ с ограниченной ответственностью. Ему удалось пройти по этой дороге, не имея за плечами ни партийного прошлого, ни партийных денег, ни украденных у страны нефтяных шахт и рудных комбинатов, и ничего при этом не потерять. Он не спешил и копил силы, наблюдая за тем, как его менее удачливые и сообразительные конкуренты разоряются дотла, садятся в тюрьму, гибнут во время разборок или взрываются вместе со своими «опелями» и «мерседесами»…

Он улыбнулся, вспомнив свой первый «мерседес».

Это был грязно-белый, изрыгающий облака черного дыма дракон весьма преклонного возраста с трехлитровым дизельным движком, барахлящей коробкой передач и кузовом той незабвенной формы, которую в народе метко окрестили «чемоданом». Он верой и правдой служил Уманцеву целый год, а потом взорвался и сгорел прямо под окнами его старого офиса.

Бомбу подложили отморозки Шепелявого, и Уманцеву тогда пришлось трое суток прятаться в деревне у дальних родственников отца, потому что сотовой связи в ту пору еще не было, а Прыщ, как назло, находился в отъезде.

Зато потом, когда Манохин вернулся, Шепелявый буквально ползал у Уманцева в ногах, вымаливая прощение и пачкая кровью светлый паркет. Правда, несколько позже он попытался свести с Прыщом счеты и даже устроил на него какую-то смехотворную засаду, закончившуюся для него весьма плачевно. Когда Прыщ лично прострелил Шепелявому голову, его ребята, не колеблясь, перешли под крыло к новому хозяину – и не только они, и не только в тот раз…

Уманцев закурил новую сигарету и сдержанно вздохнул, бесцельно играя клавишами компьютера.

Компьютеры, белый «мерседес», миллионные сделки…

Это была империя, которую он построил своими руками, но, к сожалению, до этого дня дожили не все, кто помогал ему. Кеша, например, не дожил. Он погиб во время пустяковой разборки, погиб глупо и ненужно: просто вышел из салона своей новенькой, с иголочки, «девяносто девятой», поправил на шее белоснежный шарф, и тут у кого-то не выдержали нервы. Пуля вошла ему точно в переносицу, перебив попутно дужку модных очков в тонкой стальной оправе. Помнится, Уманцев тогда подумал, что это очень странное совпадение – то, что пуля попала Кеше именно в переносицу, а не в грудь или, скажем, в лоб.

Возможно, это неугомонный дух застреленного Кешей Фомы незримо витал вокруг места разборки и слегка подправил траекторию пролетавшей мимо шальной пули, чтобы наконец поквитаться за давнюю обиду.

На похороны тогда пришло человек двести, и могилы не было видно под целым холмом живых цветов, но Уманцеву подумалось, что мертвым от этого ни жарко ни холодно. Такие представления, считал он, придуманы специально для двадцатилетних отморозков, которые мечтают пожить фартово и беззаконно и заслужить себе похороны стоимостью в двадцать тысяч баксов. Впрочем, подумал Уманцев, тут уж кому что нравится. В конце концов, поддерживать подобные стремления среди своих людей было для него выгодно.

  10