Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
21 
Это была неслыханная наглость.
– Кто тебя впустил? – зло спросил он.
– Я сказала, что я твоя жена!
– Бывшая жена.
– Не забывай, у меня есть паспорт. А в паспорте твоя фамилия.
Ах да! По глупости он дал ей свою фамилию! Собственная оказалась неблагозвучной. Девочка «Как-бы-не-сморозить-глупость» из города «Как-его-там?».
– А не пошла бы ты вон? – спокойно сказал Евгений Рощин, у которого к тому времени уже было три бывших жены.
– Я предпочитаю остаться здесь.
Она села в кресло, закинула ногу на ногу и достала из сумочки пачку сигарет. Он с откровенной брезгливостью смотрел на жирную Сашенькину ляжку. Его тошнило. Мелькнула мысль: «А не позвать ли охрану?»
– Не спеши, – сказала Сашенька. И с усмешкой: – А ты неплохо устроился. Знала бы, что так будет, ни за что не дала бы тебе развод.
– А куда бы ты делась?
– Рощин! Ты же меня любил! – Она хлопнула глазами, как тогда, в семнадцать лет. Но это уже были не те глаза.
– Я заблуждался.
– Ты меня соблазнил.
– Ложь! Ты переигрывала, изображая девственницу! Ты всегда была скверной актрисой!
– Но мы два года жили вместе!
– Полтора.
– Ах, ты считал!
– Разумеется. День за два. Ты отняла у меня чистых три года жизни. И хотя это был самый короткий мой брак и самый легкий развод, я считаю себя пострадавшим. Кстати, как твоя карьера? – ехидно спросил он.
– Вот об этом я и пришла с тобой поговорить. Рощин, ты должен мне помочь.
– Что-о?!
Его рука машинально потянулась к кнопке. Выставить ее вон! Немедленно!
– Я ведь помню. За тобой есть грешок. Помнишь двадцать второе июня? Нам в школе все долдонили: «В этот день, мальчики и девочки, началась война». Потому я запомнила дату. Потом ко мне из милиции приходили. Я сказала все, что ты велел. И подписала.
Он побледнел. Кто бы мог подумать, что дуреха запомнит такую мелочь! Ну пококетничала с оперативником, зеленым пацаном, только-только из училища, состроила глазки. И умчалась на вечеринку со стодолларовой купюрой, которую сунул ей муж. К тому времени Рощин уже знал настоящую Сашенькину цену.
– Конечно, это мелочь, – прищурившись, протянула Сашенька. Пардон! Александра Рощина! – но ведь зачем-то тебе это было нужно?
Это пригодилось ему сейчас! Именно сейчас! Рощин задумался. Потом напряженно спросил:
– Чего ты хочешь?
– Женя, мои дела идут плохо, – жалобно заговорила она. – Главных ролей мне не дают, в кино не снимают. Правдами и неправдами добилась кинопроб…
Он внимательно посмотрел ей в лицо и усмехнулся. Правдами и неправдами! И есть желающие спать с этой бабой! А ведь была красотка! Истаскалась. Только бы не захотела обратно в его постель.
– Женя, у меня так мало шансов. Роль второго плана. Подруга главной героини. Но если я появлюсь на экране, это будет начало моей карьеры! Мне только двадцать пять!
– Давай начистоту: ты не умеешь играть.
– Но это же сериал! Всего лишь сериал! Я за Оскаром не гонюсь, меня и «мыло» устроит. Лишь бы на кусок хлеба заработать. В конце концов, я не так уж много прошу. Ты же можешь все, Рощин. Неужели тебе меня не жалко?
– А ты… Ты подумала, как я жил эти полтора года?! С тобой?! Пахал как проклятый, а дома у меня даже тарелки супа не было! Я при ходил усталый и видел только грязь, пустой холодильник и ванную, полную киснущего белья! Тебе не было меня жалко?! Ты – женщина… – тут он словно захлебнулся.
– Женя… Я была дура. Я жалею об этом.
– Жалеешь… – Он уже взял себя в руки. Усмехнулся – хорошо, хоть так. – Ладно, я тебе помогу. Кто режиссер?
– Женя…
Она расслабилась и откинулась на спинку кресла. На лбу выступила испарина. Потом поспешно полезла в сумочку:
– Вот визитка.
Он с некоторой брезгливостью взял карточку, глянул в нее, снова усмехнулся и потянулся к телефону. Через пять минут сказал:
– Роль твоя. Но чтобы больше я тебя не видел. Убирайся!
Она вскочила.
– Убирайся, – повторил Рощин.
В дверях Сашенька обернулась:
– Женя, если ты хочешь, мы могли бы…
Ее выразительный взгляд досказал остальное. Рощин вновь почувствовал, как к горлу подступила тошнота.
– Я очень занят, – сухо сказал он. – И у меня ревнивая жена.
– Насколько я знаю, вы разъехались.
– Ах, ты навела справки! Тогда надеюсь, ты знаешь, что у меня есть любовница?
– Она же старуха!
– Вон! Va-t’en! – сказал он таким тоном, что Сашенька выскочила из кабинета как пробка. Бывший муж переходил на французский язык в моменты наивысшего раздражения. Это она помнила. После таких слов обычно следовала пощечина.
21 
