73 
Он залез обратно в «ГАЗель» и велел парню свернуть в переулок.
— Странный ты, — покосился на него водитель. -Ох, и странный! Правда, что ли, родня погибла?
— А зачем еще, по-твоему, мне нужен морг?
— Да кто тебя знает, — опасливо сказал парень.
Самый убогий дом в переулке Малый Социалистический определить было нетрудно. Прочие дома хоть как-то подлатаны: кое-где новые крыши, да пристройки, да забор покрашен. Эта развалюха накренилась на левый бок, бревна почернели от времени, краска на наличниках давно уже облупилась. Забор был похож на гнилые зубы во рту у курильщика с многолетним стажем, который к тому же боится ходить к стоматологу: целые штакетины черного цвета едва держались, а меж ним зияли огромные щели да торчали сгнившие пеньки.
«ГАЗель» вновь простуженно чихнула, прежде чем затормозить, рыкнула, крякнула, и он не выдержал, сказал парню:
— Вот что: возьми двести баксов и езжай в ремонт. Того и гляди, колесо отвалится. Дальше я сам. Мне надо в Москву, а не на тот свет.
— А морг ищешь, — не удержался от ехидной реплики парень. Потом со вздохом взял деньги и, покачав головой, повторил: — Странный ты.
«ГАЗель» уехала, а он стал барабанить в калитку, впрочем, безрезультатно. Потом толкнул ее ногой и вошел. Отпущенная калитка, смачно крякнув, вернулась на место.
— Эй! Есть кто-нибудь! — крикнул и прислушался. Нет ответа.
Поднялся на крыльцо и долго стучал в дверь, вновь безрезультатно. Толкнул: не заперта. Пригнувшись, вошел в сени, огляделся. Наполовину пустой мешок картошки, два ведра на лавочке, в одном плавает деревянный ковш топорной работы, самоделка. Грязно, неуютно. В углу капает, и уже натекла лужа, а ни вытирать ее, ни латать крышу, похоже, никто не собирается.
— Эй, есть тут кто? — повторил громко.
И, не дождавшись ответа, вошел в жилую часть дома.
На столе грязная посуда, пустая бутылка с остатками желтоватой жидкости на дне, пахнет кислятиной, и на всю избу раздается громкий храп. Пригляделся: хозяин развалюхи лежит на кровати в одежде, без одеяла, а в дырках, образовавшихся в носках, виднеются грязные пятки.
Подошел, грубо потряс хозяина за плечо:
— Вставай! Слышишь, ты! Живо!
Мужик заворочался, потом нехотя открыл глаза. И тут же их закрыл.
Марат не выдержал, схватил со стола чайник, в котором на дне бултыхалась вода, плеснул в лицо сторожу. Тот хрюкнул, сплюнул и замахал руками.
— Вставай! — скомандовал снова.
— Ты кто? — тупо спросил мужик.
— Матвей? Сторож морга? — в свою очередь, осведомился Марат.
— Так ты из милиции? — испуганно вытаращил глаза хозяин избенки. — С-с-с… следователь? Я с-с-с… Счас.
И сел на кровати, протирая глаза.
— Значит, ты Матвей? — уточнил Марат, взяв табуретку и прочно усевшись на нее возле кровати. — Можешь лежать. У меня к тебе пара вопросов.
— Гражданин начальник, не виноват я! — запричитал сотрудник сгоревшего морга. — Бес попутал! Вот те крест!
— То есть?
— Сам с-с-с… — Сторож испуганно икнул и наконец выговорил: — С-с-сатана!
— Что ты плетешь? Видно, напился вчера до белого каления!
— Гражданин начальник, да чтоб я пил на работе! Да никогда! — ударил себя кулаком в грудь Матвей.
— Врешь!
— Ну, маленько. Для храбрости. Ведь народ как думает: сторожить, оно легко. А ну как воры? Ведь кто у них на пути стоит? Я! Матвей Моськин! Я жизнью своей рискую! — И сторож вновь ударил себя кулаком в грудь.
— Чего у вас красть? Покойников?
— Может, кому и покойники нужны, — хитро прищурился мужик.
— Давай рассказывай, как все было, — строго сказал Марат.
— Опохмелиться бы.
— Дам. Но после. — Увидел, как загорелись глаза у мужика.
— Начальник, ты — человек! В тюрьму ведь мне садиться. Знать бы, что и там люди есть, эх! Вся жизнь моя — тюрьма! Говорят: спалил здание, не соблюл технику безопасности. Так ить, трупов-то нет! То исть, все они уж и так трупы. Ну, сгорели. Так ить, хоронить проще. Всякий там марафет не надоть наводить, а оно больших тыщ стоит. Нет, чтоб родственничкам спасибо-то сказать Матвею Моськину, а они с наездом!
— Значит, ты напился и уснул. Так? Отвечай!
— Не совсем. То исть, да, принял малость. Для храбрости. Кажную ночь так делаю. Так ить, охота кому трупы-то охранять? Нет желающих, окромя Матвея Моськина. Больницу охраняю, заодно и морг. А ночую у покойничков. Мне товарищ главврач для стимула завсегда спирту оставляет. Тоже — человек!
73 
