Последние отзывы

  86  

«Наверное, снова тренируются в отражении удара противника, чтоб им пусто было!» – подумал Хадас и послушно достал из ниши вакуумный костюм. Раньше космическая одежда хранилась в специальном месте, на каждом этаже, но после последней трагедии в жилом отсеке это правила изменились. Через тонкую алюминиевую дверцу было слышно, как по коридору пробежало несколько человек. Хадас сел на кровать и стал ждать дальнейших указаний. За все время существования базы на нее напали, то есть обстреляли, всего однажды – это совершил Самму Аргедас, и тренировки мало помогли, и винить за произошедшую в Северной галерее трагедию одно начальство – нет оснований. Теперь, следуя наставлениям, они отрабатывали тактику защиты очень часто. Сегодня Хадас принимал в этом деле пассивное участие, даже не принимал никакого, поскольку ему не вернули допуск на управление боевой машиной. Обычно через десять минут он был обязан сидеть в своем пилотском кресле: руки на рычагах. Дважды во время учений он взлетал: сейчас такое не практиковалось – топлива было в обрез. А в то время ему казалось, что в эти минуты база представляет собой неприступную крепость, спрятанную под землей. Среди однообразного черно-красного скального ландшафта она выдавала себя лишь огромной квадратной дифракционной решеткой «Большого лазера», раскинувшегося в старинном кратере Агамемнон. Это уникальное сверхмощное орудие разрушения, размером в добрый километр, само состояло из нескольких десятков тысяч боевых лучеметов импульсного излучения, хитрость была лишь в том, что все они в случае необходимости, подчиняясь компьютеру, могли концентрировать энергию в одной точке пространства, и тогда там создавалась температура, сравнимая с нагревом центра белого карлика, а еще там возникал резонирующий, смертельный танец частотной, амплитудной и фазовой модуляции. Почти ничто не могло устоять перед этим камертонным ударом. До нападения, лет пять назад, в экспериментальных целях был расстрелян маленький астероид Аруна, самый удаленный естественный спутник Гаруды. Правда, пришлось концентрировать на нем мощь достаточно долго – целую минуту: Аруна имел почти сто метров в диаметре и не хотел пропускать смертельное качающееся излучение в свои внутренние области. Но и он сдался, хотя нагрев рабочей газовой смеси в батарее лазеров сожрал целое море энергии. Но все были довольны испытанием, а Аруна разделился, подобно амебе, на четыре орбитально независимых обломка.

Хадас глянул на часы. Для учебной тревоги ожидание длилось довольно долго. «Что-то не так, – подумал Хадас. – А вернулись ли боевые машины?» Он снова глянул на часы. Нет, еще рано, они прибудут через час-два, если ничего не случилось. А может, случилось? Может, поэтому гудела сирена? Хадас встал и прошелся по комнате, насколько это было возможно в маленьком помещении. Он поймал себя на том, что волнуется за судьбу пилотов, за их космолеты, а ведь час тому назад он подсознательно желал им неудачи, тогда он жалел тех неизвестных ему людей, влачащих полузвериное существование в подземном мире, или вообще неких эфемерных созданий, постоянно кочующих в поисках мест, менее зараженных радиацией, на других материках Гаруды. Вообще-то слово «жалость» здесь не очень подходило, скорее Хадас желал равных шансов, он не совсем понимал тех, кто нападает на одного скопом. Каждый вылет на задание знакомых и приятелей сводит попытки гарудцев – этих безличностных, образно-обобщенных, полуэфемерных людей – к нулю. Борьба за существование переступила черту, за которой она теряет смысл. Тщетно сражаться с всесилием. Если био-, гео-, гидро– и прочие равновесия на планете необратимо нарушились, тогда хаос все равно возьмет свое. Но это все там, под слоем воздуха, и здесь, в извилинах мозга. Стоит ли переживать за тех, кого не знаешь, тем более что их жизнь зависит от благополучия окружающих тебя людей? Если кто-то из товарищей – братьев по оружию заболеет и если ему не найдут замену, то там внизу кто-то, помноженный на много-много раз, проживет дольше, до той поры, пока приятель Кьюма поправится и, сев в кресло, воззрится в индикаторы. Формула ясна – простейший двоичный код: либо те – либо эти. Конечно, после неудачи Самму Аргедаса у планеты более не было шансов играть на равных – случилось своеобразное нарушение этики.

Словно очнувшись от коллапса, Хадас зафиксировал, что сидит, уронив голову на руки, уставясь в одну точку. Что же это такое? Может, стоит пожаловаться психиатру? И что тот сообщит? «Все в норме, – скажет он. – Просто результат перенесенного там, внизу, вследствие аварии и всего остального потрясения». А вечером ему введут шпицем успокоительное и назначат «промывание мозгов». Нет, увольте.

  86