Последние отзывы

  81  

Небесное тело быстро занимало всю переднюю полусферу. Лишь теперь, оказавшись с ним рядом, можно было прикинуть чувственно его размеры.

– Однако этой железяке досталось, – задумчиво констатировал Дод Мадейрос.

Планетолет медленно перемещался над оплавленной глыбой. В свете мощного прожектора они ясно видели последствия термоядерных взрывов, изменивших траекторию и даже остановивших собственное вращение астероида. Та сторона, к которой они приблизились поначалу, была обычной: неровной и шероховатой, соответственно масштабу, если считать себя микробами, парящими на управляемой пылинке над куском металлической породы. Поперечник Даккини представлял собой подобие удлиненного диска и вдоль края достигал полуторакилометровой длины. Толщина же этого уникального астероида была не более четырехсот метров. Корректирующие взрывы гарудских ракет полыхнули напротив одной из его плоскостей, и сейчас наблюдатели ясно видели следы атаки. Внутренняя поверхность несколько выгнулась вовнутрь и представляла собой очень неровное, фрагментарно отполированное плато. В некоторых местах было ясно видно, как порода кипела: виднелись застывшие, будто запечатленные фотографией, гигантские фонтаны, а в бортовой телескоп, почти везде, просматривались вплавленные в почву шарики окалины. По самому центру космического скитальца проходила серия огромных трещин неизвестной глубины. Последнее очень взволновало Жака Гуго, и он высказал опасение, что, возможно, астероид перестал быть прочным единым целым, и малейшее воздействие может привести к его распаду на десяток более мелких объектов. Окружающие выслушали его с подобающим моменту вниманием.

Хадас искоса поглядывал на астронома. Глаза у того горели. Осуществилась его давняя мечта: увидеть вблизи малое космическое тело, да еще такое редкое. Обычно астероиды представляли собой рыхлые непрочные структуры, рассыпающиеся от малейшего удара, как комья мокрого снега, и так же легко слипающиеся при случайном совпадении звездных путей-дорог. Ну, а эта громада легко выдержала несколько или один сверхмощный взрыв на совсем близком расстоянии. Подрывы боеголовок, разумеется, не были контактные, иначе они бы наверняка разнесли Даккини на большую кучу мелочи, они рванули в нескольких десятках или сотнях метров, распределяя ускоряющий импульс на возможно большую площадь, словно надувая парус. Единственное, чем могли эти взрывы убедить исполина изменить тысячелетиями утвержденную орбиту, было мощнейшее световое излучение, а остальные известные на планетах факторы ядерного взрыва в вакууме начисто отсутствовали.

Корабль сделал облет небесного тела вдоль его бывшего экватора, теперь, после остановки вращения астероида, это понятие стало довольно условным. Затем, истратив примерно тонну топлива, ракета изменила траекторию на перпендикулярную, и люди сумели осмотреть космического странника вдоль длинной стороны. Обозревание местности, подвергнутой нападению, значения в общем не имело: кроме опасных трещин, ничего теоретически мешающего цели посещения обнаружено не было, но в экипаже находились не роботы, и потому досужее любопытство заставило их потерять полчаса на осмотр картины разрушения. Затем корабль, произведя рекогносцировку, сориентировавшись по Индре и далеким недоступным звездам местной штурманской ориентации, выплеснув в вакуум еще около четырехсот литров горючки, смешанной с окислителем, завис над равноудаленной от краев точкой астероида. Под ним простирались обозримые дали нагромождения нетронутых цивилизацией скал.

Через некоторое время из корабля высыпали рабочие команды. Хадас Кьюм тоже участвовал: ему поручили управлять небольшой реактивной платформой для перевозки груза. В эти часы он обрел тот потерянный когда-то покой вселенской завершенности: наконец-то он занимался работой, которая увлекла его целиком. Он действовал умело, и окружающие его люди видели мастерство пилотажа и ценили это.

* * *

А после они стояли, если так можно выразиться, на поверхности Даккини. Астероид мог навечно покинуть любой предмет с начальной скоростью более полутора метров в секунду, а местами даже с меньшей, из-за несимметричной формы. Поэтому, чтобы не отправиться в бесконечный полет, астронавты имели наплечные ранцы с небольшими соплами за спиной, меняющими угол поворота по команде. В начальном положении у всех эти сопла были направлены вверх. Если человек делал неосторожное движение, он мог с минимальным расходом топлива моментально вернуться назад к поверхности, а если работа требовала сочетания усилия с неподвижным состоянием, можно было включить двигатель на постоянный режим. В этом случае топлива хватало на полтора часа, это было очень калорийное топливо. Хадас Кьюм находился рядом с Жаком Гуго. Они сделали «пешую» прогулку в ожидании окончательного крепления последнего якоря. В основном они молчали, любуясь окрестностями, но иногда беседовали. Костюм астронома был очень массивным, предназначенным для работы в условиях повышенной радиации. А вот скафандр Хадаса не так стеснял движения – это была обычная модель для космотехнического персонала. Экспедиция готовилась спешно, и потому с базы собрали все, что подходило для использования в условиях вакуума. На этой стороне астероида радиационный фон был совсем незначительно сильнее обычного космического, напичканного звездным и галактическим излучением, посему костюм капитана был явным перебарщиванием. Очередную часть неспешной беседы начал Альбер Марселен – третий участник их маленькой прогулки, инженер-сапер по специальности: всю жизнь он изучал атомные фугасы и потому умел их закладывать и, с определенной вероятностью, извлекать, но в душе он остался совершенно штатским человеком.

  81