№27. Владимир Набоков «Лолита» (1955)

«Лолиту» нужно читать в первую очередь как роман о страстной любви. Сорокалетний мужчина по имени Гумберт Гумберт встречает двенадцатилетнюю девочку Долорес Гейз и женится на ее матери, чтобы иметь возможность подобраться к дочке; обнаружив этот замысел, мать весьма своевременно кончает с собой, и Гумберт, увезя падчерицу, колесит с ней по всей Америке. В конце концов Лолита бросает его, но он преследует ее, а когда находит, ей уже 17 лет, она беременна по самую маковку, и ее очарование улетучилось вместе с детством; наш Гумберт Гумберт разочарован-разочарован. Выход книги увенчался громким скандалом; ее пришлось публиковать в Париже (издательство «Олимпия Пресс»), так как все американские издатели от нее отказались. Владимиру Набокову (1899—1977) было в ту пору 56 лет; в один день он обрел всемирную известность. Будет ли читатель шокирован, перечитав этот роман сегодня? ДА, и притом гораздо сильнее, чем тогда, по его выходе. Очень возможно, что такая рукопись не найдет своего издателя в 2001 году. И мы постараемся сейчас же убедиться в этом (если вы шокированы, то просто переверните страницу): «В конце концов, у меня был уже некоторый опыт за долгие годы обращения с собственной манией. Мне случалось вприглядку обладать испещренными светотенью нимфетками в публичных парках; случалось протискиваться с осмотрительностью гнусного сластолюбца в тот теснейший теплейший конец городского автобуса, где повисала на ремнях орава школьниц».

Страсть к девочке-женщине по-прежнему шокирует общество: Габриэль Матцнефф, а совсем недавно и Даниэль Кон-Бендит ратовали за успешное завершение процесса Дютру; тем временем «Я, Лолита» Ализе возглавила список самых продаваемых дисков, продвинутые галереи выставляют фото Ларри Кларка, а весь мир проливает слезы над несчастными малолетними жертвами Балтуса^[105]. Похоже, наше общество страдает шизофренией: рекламщики раздевают несовершеннолетних во имя лучшего сбыта товаров, категорически отказываясь признавать существование детской сексуальности, непреложно доказанной Фрейдом и Франсуазой Дольто^[106]. Хочу напомнить, что Лолита, соблазняющая Гумберта Гумберта, не просто покорно уступает его вожделению, – она отъявленная провокаторша, маленькая (ДАЛЕЕ ВЫЧЕРКНУТО ЦЕНЗОРОМ!). Каким критерием измеряется успех того или иного литературного персонажа? Когда его имя становится нарицательным. И это как раз случай набоковской «Лолиты». В книге ее зовут Долоpec, но отныне, стоит нам встретить хорошенькую девчоночку-подростка, крошку baby-doll с дразнящими остренькими грудками, эдакую (ДАЛЕЕ СНОВА ВЫЧЕРКНУТО ЦЕНЗОРОМ!), как ее называют «лолитой» (через строчное «л»).

Однако, роман «Лолита» – не только портрет своенравной нимфетки. Это еще и критика Америки 50-х годов, с ее автострадами, драгстерами, автостанциями, безликими мотелями, описанными, как говорит Соллерс^[107] в «Войне вкуса», с «ироническим лиризмом». Гумберт Гумберт – швейцарец и, как сам Набоков, эмигрант; он смотрит не только на Лолиту, играющую в теннис, но и на окружающую его терзания среду. Что касается самой Лолиты, она – истинная модель маленькой средней американочки, олицетворение прагматизма и душевной пустоты. Их любовь символизирует встречу Старого и Нового Света: столкновение двух поколений – это главным образом столкновение двух континентов, поскольку «Лолита» – творение русского автора, пишущего по-английски. Как Джозеф Конрад до него (а Кунде-ра и Бьянчотти после него)^[108], Набоков делает выбор – отказывается от родного языка, дабы возродиться в англоязычной литературе; этим, возможно, и объясняется снайперская точность его стиля, тщательная работа над словом и поэтичность образов. Когда пишешь на чужом языке, работаешь куда усерднее. Каждый писатель должен хоть разок в жизни попробовать писать на иностранном, это отучит его от небрежного обращения с речью и от прочих вредных замашек. Раз уж автору нужно изобретать свой собственный язык, почему бы ему не отказаться от того, которому он обучился в школе?!

  21