№33. Габриэль Гарсиа Маркес «СТО ЛЕТ ОДИНОЧЕСТВА» (1967)

Прочитав, что под номером 33 стою не я, а «Сто лет одиночества» Габриэля Гарсиа Маркеса (родившегося в 1928-м), некоторые могут подумать, что это именно я безумно люблю одиночество и замариновал себя в горечи бытия… и будут, разумеется, абсолютно правы.

«Cien anos de soledad», возникнув в Колумбии 1967 года, прокатились по всей планете как мощное землетрясение. Можно сказать, что история литературы XX века разделилась на две части – до и после этой книги: с ее появлением мир начал с упоением читать такие романы – латиноэпические (и маргинально-психические), яркие и пестрые, с неистовыми, безрассудными героями, неожиданными поворотами сюжета и буйной атмосферой тропиков. Кроме того, наблюдается еще одно любопытное явление: великие романы прошедшего века часто основаны на стремлении сконцентрировать вселенную – в одном дне дублинского алкоголика, в жизни одного парижского дома или, как здесь, в воображаемой колумбийской деревушке под названием Макондо, изолированной от цивилизованного мира.

Гарсиа Маркес решил поведать нам историю династии Буэндиа, начиная с Хосе Аркадио, основателя селения, и кончая его внуком, родившимся с поросячьим хвостиком (так что Мари Даррьёсек ничего нового не придумала^[79]); между ними описана жизнь полковника Аурелио, марионеточного диктатора, весьма напоминающего генерала Алькасара в «Tintin chez les Picaros»^[80]. Макондо суждено отразить, как в зеркале, все величие и упадок XX века: вначале это всего лишь крошечное симпатичное селеньице со своими легендами (например, стоит священнику выпить шоколаду, как он взмывает в воздух), но с наступлением современного прогресса магия обретает все более индустриальные черты – вот уже и магниты притягивают железо, и подзорные трубы сокращают расстояния, и фотографии останавливают время; все эти нововведения – дороги, работа, образование, администрирование, телевидение – вещи, конечно, полезные, но не менее странные, чем философский камень алхимиков, – они только удаляют нас от самих себя.

А потом будет война, и набегут эксплуататоры-американцы, и все смоет дождевой потоп, который продлится целых четыре года. «Сто лет одиночества» – это трагикомическая эпопея, и необъятная, и смехотворная, которую часто сравнивают с «Дон Кихотом», но которая все-таки ближе к Библии, с ее Книгой Бытия, Исходом, Потопом и Апокалипсисом; да, это именно Библия латиносов, Библия-сальса, эдакая «Buena Vista Social Bible», написанная в лирическом и ошеломляющем духе. А впрочем, сейчас я вам это докажу, послушайте-ка сами:

«Он избежал всех катастроф и катаклизмов, которые выпали на долю человечества. Он пережил пеллагру в Персии, цингу на Зондском архипелаге, проказу в Александрии, бери-бери в Японии, бубонную чуму на Мадагаскаре, землетрясение на Сицилии и кораблекрушение, поглотившее целый людской муравейник в Магеллановом проливе».

Как видите, это многое объясняет. Анджело Ринальди преувеличивает, утверждая, что эта книга должна была бы называться «Сто лет пошлячества», даже если ему нравится выводить из себя Жана Даниэля^[81]. Сержант Гарсиа Маркес все еще жив, он получил Нобелевскую премию по литературе в 1982 году, и ему всем обязаны многие «барочные» писатели – Жозе Сарамаго, Гюнтер Грасс или Салман Рушди^[82], из коих двое первых уже нобелизированы, а третий – вполне нобелизабелен. Отсюда мораль: пишите толстые, разветвленные романы, и у вас будет гораздо больше шансов огрести Нобеля, чем у последователей Маргерит Дюрас^[83].

  16