... 
84 
– Двое, в белых халатах…
– Я это и сам видел, но лиц было не рассмотреть. Откуда они взялись?
Девушка непонимающе смотрела на Дорогина.
– Они неслись по коридору быстро, как… – медсестра запнулась, – как бешеные кони.
– Ты видела, как они пришли в реанимацию?
– Конечно видела, их привел Федор Иванович. Они втроем зашли в палату. Я еще хотела вас окликнуть, когда вы подошли к двери…
– Какой Федор Иванович? – спросил Муму. Кто-то за его спиной подсказал:
– Завлаб, мы сидим в его кабинете.
И тут установившийся было покой в больнице разорвал истошный женский крик. Такое в больнице случается нечасто, медики – народ тертый, и даже самую хрупкую медсестру не испугаешь ни видом крови, ни открытым переломом, когда из мяса торчат разведенные обломки костей.
Крик повторился, на этот раз еще более громко.
«Я так и знал, – подумал Дорогин, – это проклятое место!»
– Господи, сюда, скорее!
Дорогин последним поднялся по лестнице. Уже никто не обращал на него внимания, кровь из прокушенной лодыжки пропитала джинсы.
– Милицию вызывайте!
Сергей остановился в двери. Свет в палате уже горел, и он увидел мертвого мужчину, лежавшего под кроватью, с которой был убран матрас. Сквозь панцирную сетку Дорогин увидел тощую шею с темно-красной, почти черной полосой, выпучившиеся, остановившиеся глаза, вываленный синеватый язык.
"Это и есть Федор Иванович”, – подумал Дорогин о человеке, которого увидел впервые.
В больнице пришлось задержаться до утра, отвечать на вопросы, подписывать протокол, объяснять, почему он, Сергей Дорогин, оказался ночью в реанимации, какого черта его понесло в палату. Но сколько ни допытывался следователь, он так и не смог уяснить, что же было нужно убийцам от Сергея, почему они хотели его задушить. Так же было неясно, почему им понадобилось убивать заведующего лабораторией Федора Ивановича, да еще не у него в кабинете, а наверху, в реанимации. Вопросов было куда больше, чем ответов.
– Я знаю теперь ровно столько, сколько знаете вы, – сказал Дорогин следователю. – И поверьте, мне тоже не хотелось бы, чтобы эта ночь повторилась.
По глазам следователя Дорогин понял, его не подозревают. Ведь он сам чуть не погиб, а допрашивают его лишь потому, что следователю больше не за кого зацепиться, никто, кроме него и Лилии, не видел убийц. Но что толку, если и он, и медсестра запомнили лишь белые халаты и белые колпаки. Тут, в больнице, весь персонал так ходит.
Время для завтрака еще не наступило, а по коридорам вовсю сновали больные, забывшие о своих недугах, и наперебой обсуждали ночное происшествие. С каждой минутой оно обрастало все новыми и новыми выдуманными подробностями, становясь от этого более запутанным.
От услуг хирургов Сергей отказался наотрез, сколько ему ни предлагали зашить прокушенную ногу. А Тамаре было достаточно лишь двух слов:
– Сиди молчи.
Дорогин не проронил ни звука, когда игла впивалась в кожу.
– Ты уверен, что тебе не нужна заморозка?
– Делай свое дело. Взялась за работу – действуй.
– Тебе на самом деле очень больно?
– Нет, не очень, – превозмогая боль, произнес Дорогин, – ведь это делаешь ты, у тебя рука легкая. А на мне, как тебе известно, все заживает как на собаке.
Тамара горько усмехнулась, аккуратно и быстро продергивая иглу, делая последний стежок. Она сама же перевязала рану.
– А если он бешеный? – пошутил Сергей.
– Тогда тебе, Сергей, предстоит очень неприятная процедура: каждый день я буду делать тебе укол в живот.
– Ты хорошо шьешь кожу, но совсем не умеешь шить одежду. Почему?
– Потому что ленивая. И твое тело – лучший материал, с которым мне доводилось работать.
Тамара и Сергей понимали, что все их шутки натянутые, вымученные, вынужденные, ведь ночью был убит человек и чуть не убили самого Дорогина.
– Послушай, – вдруг вспомнил Сергей, – кто тебе подарил цветы?
– Какие?
– Те, что стоят у тебя в кабинете.
Тамара замолчала, а затем тихо-тихо произнесла:
– Федор Иванович. Еще днем… Он мертвый, а его цветы стоят в моем кабинете, живые цветы.
– Я у него на столе видел, по-моему, точно такую же розу.
– Да-да… – подтвердила наблюдение Дорогина Тамара, – ты что, ревнуешь меня?
– К мертвецу ревновать, к сожалению, бессмысленно, – ответил Сергей.
И они тотчас оставили эту тему, почувствовав неловкость, словно подобными разговорами оскорбляли память покойного.
84 
