Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
40 
— Ты в порядке?
— В полном.
Понимая, что сейчас Сиваков не может говорить открыто, Панкратов особо не распекал его и не выпытывал подробности.
— И на этом слава Богу.
— Все остается в силе?
— Да, я думаю, новый человек нам не помешает.
— А по деньгам как?
— Мы договорились, три процента его.
— Смотри, ответственности я с тебя не снимаю, — проговорил Панкратов, — если что…
— Знаю.
В трубке раздались короткие гудки.
— Ну вот и все, — произнес Курт, забирая безмолвную трубку, — Рубикон перейден и, кажется, без особых потерь. Ведь так?
— Когда меня освободят? — поинтересовался Сиваков и тут же добавил, чтобы у Курта не оставалось сомнения в его искренности, — без меня груз не смогут принять. Только я владею всей информацией и только меня знают те, кто передаст груз.
— Подстраховаться никогда не вредно, всегда помогает, — Курт нагнулся и взял с нижней полки, устроенной под столом, бутылку водки и стакан, причем один, придвинул его Сивакову, налил до краев, приподнял, покачал, расплескивая спиртное.
— Пей.
— Я не хочу.
— Я не спрашиваю — хочешь, не хочешь. Пей.
— Зачем?
— Вопросы можно задавать, когда ты что-нибудь решаешь.
Сиваков еще колебался, но у него не оставалось выхода. Он двумя руками поднес стакан к губам и, давясь, кашляя, принялся пить. Выпив, еле перевел дыхание.
— И еще.
Курт вылил все, что оставалось в бутылке. При этом стакан переполнился, немного водки пролилось на стол.
— Мне нужно, чтобы ты отдохнул и не дергался.
Лучше быть пьяным, чем связанным.
— Может, ты и прав, Курт.
Водка еще не затуманила сознание Ильи Даниловича. Но после второго стакана он почувствовал легкое головокружение и еле сдержал позыв рвоты.
— Закусывать не надо, хуже будет, — тоном врача посоветовал Курт и по своей привычке похлопал Сивакова по плечу, Того развезло быстро, он не ел уже часов двенадцать и спирт моментально перешел в кровь, ударил в голову. Слезящиеся глаза его заволокла маслянистая поволока. Илья Данилович громко икнул и неожиданно для себя сказал:
— Извините.
— Ну вот, теперь порядок, теперь я знаю, что обойдемся без глупостей, — Курт дождался, когда Сиваков, все еще продолжая бороться со сном, уляжется на сиденье мягкого угла и засопит.
Теперь и самому можно было вздремнуть.
— Один человек на воротах, остальным отдых. Дел еще невпроворот, решать их нужно на свежую голову.
Эй, Федор, решите, кто из вас первым останется на воротах и меняйтесь через каждые полтора часа, а я вздремну.
На территории складов имелось множество укромных уголков, никто из охраны даже не знал, в каком из них отдыхает Курт. Если что, связывались с ним по рации.
На этот раз главарь банды поднялся по сварной металлической лестнице с рифлеными ступеньками на чердак, служивший одновременно складом стиральных порошков, проследовал в самый дальний его конец.
Здесь за перегородкой, выложенной из ячеистого бетона, стоял старый раскладной диван. Курт не раздевался, лишь сбросил туфли, стянул носки и завалился на поролоновый матрац, рацию положил включенной рядом с собой, пистолет засунул под подушку. И почти сразу же забылся сном.
А вот Панкратов не мог позволить себе такого удовольствия. Вообще-то, по большому счету, он не имел права принимать решения, не посоветовавшись с другими людьми, находящимися в доле. Но преступная группировка — это не собрание акционеров с обязательными протоколами и закрытым голосованием.
Его смущало то, что — в долю входил новый человек, Курт, о котором он знал очень мало. И то, что знал, хорошей рекомендацией не являлось. На сегодняшний день сложилось так, что Курт сумел замкнуть на себе несколько линий взаимодействия и потому обоснованно претендовал на барыши.
«Да, это закон бизнеса, сделай так, чтобы без тебя не могли обойтись. И тогда можешь претендовать на долю».
Обычно на такие дела уходили месяцы, а то и годы, вкладывались кровные деньги. Именно легкость, с которой Курт сумел войти в систему, беспокоила Панкратова, и он принялся перебирать в уме тех участников, кто мог согласиться с таким рискованным решением.
Набралось негусто, кому захочется брать на себя ответственность. И он решил ни с кем пока не советоваться, все равно услышит в ответ:
«Можешь действовать, только под личную ответственность. Чуть что, тебе и отвечать.»
40 
