Последние отзывы

  117  

Сиваков и Сильвестр смотрели на Курта, а тот продолжал говорить по рации.

— Я прикончу их всех. Сколько? Сейчас взойдет солнце и ты их увидишь. Не вздумай посылать сюда своих солдат, я прикончу всех.

Сильвестр прошептал.

— Курт, предложи им денег, может, они хотят денег — Ни хрена они не хотят, им нужна твоя шкура.

Единственный способ спасти наши шкуры — воспользоваться заложниками.

Потом вновь заговорил в рацию:

— Чего я хочу? Самолет. Он должен быть заправлен. Ты меня понял? Не знаю как тебя зовут, мне нужен самолет.

— Я подумаю — сказал полковник Савельев.

— Не хрен думать! — крикнул в трубку Курт. — Каждый час я буду убивать по одному ребенку. Учти, их жизни будут на твоей совести.

— Нет, на твоей, — сказал полковник Савельев и отключил связь.

— Ну вот, это единственный шанс уйти, единственный.

Рассвет наступал невероятно медленно. Где-то далеко у холма слышались выстрелы. Спецназовцы ловили уходящих в болото бандитов, затем над болотом пополз черный густой дым.

— Тростник горит, — сказал Борис Рублев, — Ну что, Андрюха, повоевали, — Комбат вытер вспотевшее, грязное лицо.

— Если бы здесь был хотя бы десяток наших парней, — сказал Подберезский, — а не эти сраные спецназовцы, которые только и умеют, что кирпичи ломать головами, да приемы друг на друге демонстрировать, мы бы взяли без шума и пыли всех этих уродов. Взяли бы почти без выстрелов.

— Ладно, Андрей, это все так. К сожалению, мы здесь втроем.

Спецназовцы и майор Пантелеев, который руководил ими, уже поняли, что в войне толк понимают лишь эти трое: Рублев, Подберезский и Шмелев. За всю операцию спецназовцы потеряли шесть человек убитыми и шестеро получили огнестрельные ранения.

У бандитов потери были намного большими.

— Дай я с ним поговорю, полковник, — сказал Комбат, взглянув на рацию.

— О чем?

— Я знаю, о чем.

— На, поговори, — полковник подал рацию.

Рублев нажал на кнопку, рация Курта ответила.

— Слушай, ты, — спокойно сказал Комбат, — ты можешь брать заложников, но учти, если хоть один ребенок пострадает, я тебя задушу, разорву на клочья.

Подобного разговора Курт не ожидал, но страха он не испытывал, в этом они с Борисом Рублевым были равны.

— Кто ты такой? — спросил Курт, явно озадаченный подобным поворотом разговора.

Он рассчитывал, что сейчас его будут только уговаривать, а тут ему выставляют почти ультиматум.

— Я Борис Рублев, а ты, скотина, за все ответишь.

Поверь.

— Да плевать я на тебя хотел, Рублев или Копейкин. Ты Рублев, я Курт, может, мы договоримся, и вы выпустите наш автобус, а я обещаю, что дети, русская женщина и казахи останутся живы.

— Учти, Курт, я не шучу.

— Мне тоже, как ты понимаешь, Рублев, не до шуток. Так что давайте договоримся. Самолет должен быть заправлен и мы должны взлететь. На все про все я даю вам полтора часа.

Курт отключил рацию, посмотрел на Сивакова, затем на Сильвестра.

— Вот так-то, соколы мои, по другому не получится, они нас перестреляют, всех до единого. Не бойся, Сиваков, надеюсь, по детям они стрелять не станут.

— А я так не думаю. Что им, трое каких-то сопливых детей, — осклабился Сильвестр, — спишут потом их на нас.

— Ты не знаешь их психологии, а я знаю, — на лице Курта блуждала немного зверская улыбка.

Его ссадины уже немного подсохли, лишь верхняя губа, разбитая о камень продолжала кровоточить.

Курт слизывал темную кровь и ухмылялся.

— Ничего, ничего, быть того не может, чтобы я не выбрался. Не такой я человек. Держись меня, Сиваков. И еще послушай, у тебя, наверное, много денег за границей, так что ты со мной поделишься, надеюсь.

— Поделюсь, поделюсь — истерично зашептал Сиваков, — я отдам тебе половину.

— Это, конечно, хорошо, но я думаю, что за свою жизнь можно отдать все.

— Хорошо, отдам все, — согласился Сиваков, понимая, что спорить с этим человеком сейчас опасно, да и выхода у него никакого не было.

— По-моему, единственное крепкое сооружение здесь — вот этот гараж. Давайте, загоняйте в него машины, занимайте оборону. Думаю, они попытаются взять нас живьем.

Бандитов было еще довольно много — шестнадцать человек. Курт, конечно же, мог уйти ночью в одиночку. Это ему наверняка, удалось бы, но он избрал другой путь, учитывая, что тонна наркотиков обеспечит его на всю жизнь, а здесь до ближайшего населенного пункта километров сорок. Скорее всего по следу пустят собак, уйти пешком ему не удастся.

  117