40 
– Вижу, – кивнул Банда, рассматривая человека, с которым ему сейчас предстояло каким-то образом потолковать по душам.
Муса Корд оказался пухлым коротышкой с лысым черепом и редкой черной бородкой. Упоминание о белом пиджаке оказалось излишним – в его компании все щеголяли в белом, но главаря можно было узнать сразу.
Муса носил белый смокинг, но это не прибавляло ему ни стати, ни привлекательности. В глубине души Банда признался себе, что мало встречал в жизни таких омерзительных типов. Выразительную татарскую внешность Корд наверняка специально подчеркивал – теперь, когда в Крыму вовсю шел дележ сфер влияния между татарскими и славянскими группировками, оставаться нейтральным было просто неприлично.
– Ну я пойду, – шепнул Банде Игорь. – Можно мне теперь уйти?
– Иди, конечно, иди, – рассеянно кивнул Бондарович, продолжая изучать взглядом Корда. – Спасибо тебе большое, парень. Ты мне очень помог.
– Не за что, – пожал плечами Игорь, развернулся и сразу же исчез – незаметно, как умели исчезать в прошлом только рабы, а теперь официанты и коридорные в гостиницах после получения чаевых Александр сразу же забыл об Игоре Он медленно двинулся по залу, но не к той компании, которая привлекла его внимание, – это было бы неразумно и неосторожно, – а обратно к рулеточным столам, решил продолжить игру. Он подошел уже совсем близко и начал было подыскивать себе место, как вдруг почувствовал чей-то пристальный взгляд. Он медленно, как бы невзначай, обернулся. За стойкой бара на фоне зеркальной стенки стояла женщина – она-то и смотрела на Банду.
Воспоминания, которые охватили Бондаровича, когда он подъезжал к казино, нашли свое продолжение, а точнее, воплотились в удивительную реальность. Перед ним стояла та самая девушка, о которой он иногда вспоминал. Правда, назвать юной и свежей ее сейчас было трудновато – слишком уж много времени прошло, но выглядела она и сейчас очень неплохо. Точнее говоря, ее по-прежнему можно было назвать красавицей. Теперь это была не юная девушка, а зрелая, расцветшая женщина.
Как говорится, «в самом соку».
Когда Банда посмотрел на нее, она сразу растерялась, отступила от стойки и застыла, прижавшись спиной к зеркальной стенке и глядя на него. Бондаровичу вспомнилось несколько фраз, которыми они обменялись после первой близости. Тогда Александр не нашел ничего умнее, как сказать ей:
– Ты будешь помнить этот день всю свою жизнь.
Он мог сморозить тогда подобную глупость – все-таки до этого между словами «секс» и «любовь» для него стоял знак равенства. В ответ девушка рассмеялась, перевернулась на живот. Лежали они в каморке на мешках с сахаром, покрытых клетчатым одеялом. В тот далекий вечер Бондарович не задумывался о том, что это одеяло служило не ему одному.
– Глупый, – прошептала девушка ему в самое ухо, – если бы ты только знал, как часто мне приходится это делать. Но ты не подумай, не за деньги Ее откровенность и впрямь запомнилась ему надолго. Ее фраза вспоминалась часто, лишь только Банда оказывался наедине с женщинами, даже с Алиной. Ни от одной из них он не слышал подобного признания. О таком предпочитают не говорить вслух. У Банды же слова девушки намертво связались с темной каморкой, пропитанной запахом муки и влажного сахара, с горячим шепотом, когда губы говорившей касались его уха.
«Это точно она», – отбросил колебания Банда.
Ему даже не нужно было видеть лицо – он прекрасно помнил длинную шею, выступающие ключицы и волосы, такие пышные, упрямо возвращающиеся назад, если их отвести рукой. Банда молчал, не зная, стоит ли заговаривать с ней теперь, когда из давних, почти стершихся воспоминаний она вдруг воплотилась в реальность.
Так они постояли немного в неловком молчании, а потом она вдруг улыбнулась, указала на его черный смокинг и сказала, заговорщицки улыбаясь:
– Где-то я уже такой пиджак видела. Не подскажешь, где именно?
Обращение на «ты» прозвучало вполне уместно.
Даже если бы Бондарович прежде и в глаза не видел этой женщины, обидеться было невозможно. Что-то невидимое, но ощутимое осталось в казино от прежней забегаловки-кафе, вот и эта фраза вернулась из прошлого, когда и официант, и посетитель были равны.
– Что ты говоришь?! – ничуть не смутившись, ответил Банда. – Неужели ты бывала в Англии?
– В Англии? – удивленно спросила она. – А что, разве это ты в Англии купил?
– Ну да, – кивнул Бондарович, вспомнив «лейбл», мельком виденный им на подкладке. – Это английский смокинг. Я привез его из Англии.
40 
