... 
108 
«Наш король ел свиные отруби! Наш король ел свиные отруби!»
Наталья дослушала рассказ Глеба без улыбки, очень внимательно, и долго молчала. Затем несколько раз тяжело вздохнула и обратилась к Глебу:
– Я подумала об этом, лишь только мы вдвоем оказались в купе. Это впрямь похоже на то, как если сунуть голову в дупло и крикнуть о том, что мучит тебя.
Я знаю, что не смогу рассказать никому из близких о том, что случилось со мной.
Об этом может узнать только случайный человек – тот, которого я больше никогда не увижу в жизни. И мне будет легче, если… – девушка осеклась.
Глеб подбодрил ее:
– Ну-ну, все правильно.
– Нет, не правильно! – выкрикнула Наталья. – Вы не знаете, да и не можете знать, какой ужас творится вот здесь! – она приложила руку к сердцу. – И вы пожалеете, что узнали.
– Я узнавал и не такое.
Глеб подвинул поближе к окну шприцы, упаковку с ампулами и, положив перед собой руки, в упор посмотрел на девушку. Та, словно придавленная его взглядом, прижалась к стене и, сузив глаза, зло посмотрела на Глеба. А затем в ее взгляде появились мягкость и надежда – Я все врала вам. Почти все, – поправилась Наталья.
– Я и не сомневался в этом.
– Но даже не спросили меня, зачем?
А к чему уличать человека во лжи? Если ему хочется представлять свою жизнь в одном свете, незачем мешать ему.
– Я знаю, вы поймете меня, потому что у вас у самого есть какая-то тайна, с которой вам тяжело жить Но только поймите, я не хочу знать никаких чужих тайн, с меня хватает и своих.
– Я не собираюсь тебе ничего рассказывать. К тому же, мои тайны не такие уж и страшные, если присмотреться к ним поближе. Во всяком случае, я спокойно живу вместе с ними и думаю, проживу еще лет двадцать. А если умру, то уж никак не от любопытства.
Наталья часто дышала. Она волновалась, не решаясь начать.
– Если тебе так легче, не смотри на меня. Думай, что рассказываешь кому-то третьему, кого нет с нами.
Наталья усмехнулась – Такого человека не существует в мире. И можете мне верить: сегодня вы самый близкий мои друг.
– Большая честь, – ответил Глеб. – Хотя, скорее, тут подошло бы слово «подруга». Женщины любят исповедоваться женщинам, а перед мужчинами любят рисоваться.
– Это смотря в чем, – отвечала девушка. – Внешность – да, но признание в собственных грехах…
– Женщины часто используют эту уловку, чтобы расположить мужчин к себе.
Знание секретов сближает.
– Но не таких, как мои. После того, как вы узнаете мою историю, вряд ли у вас прибавится уважения ко мне. А ничтожные крупицы жалости исчезнут без следа.
– Никогда ничего нельзя знать заранее, – напомнил ей Глеб.
– Я закрою глаза, так будет легче.
Наталья забралась на койку, поджала под себя ноги, обхватила колени руками и уткнулась в них лбом.
– У меня был парень, как ни банально это звучит.
– Почему «был»? – стараясь попасть в тон Наталье, поинтересовался Глеб.
– Он есть и сейчас, но теперь он не мой парень, и никогда им больше не будет.
– У него есть имя?
– Роман, – по слогам произнесла Наталья. – Когда-то раньше это имя мне очень нравилось. Может, именно поэтому я и обратила на него внимание. Мне нравилось повторять в мыслях его имя. Он казался мне странным, не таким как все. Во взглядах других парней я видела одно-единственное желание – обладать моим телом. А у него этого не было. Он был счастлив уже одним тем, что я позволяла ему провожать себя до дома, выслушивала его глупости.
– Где вы познакомились? – спросил Глеб, боясь, что признание Натальи будет самой банальной историей любви двух молодых людей.
– На курсах бальных танцев, куда моя мамочка притащила меня после пятого класса и настояла, чтобы я занималась. Сперва я ненавидела эти занятия, а потом втянулась, и меня стала привлекать в танцах музыка.
– Я же говорил, у тебя абсолютный слух.
Не поднимая головы, Наталья махнула рукой, как бы призывая Глеба не слишком-то усердствовать в комплиментах, которых она явно не заслуживает.
– А вот Роман пришел туда значительно позже. И ему все не находилось пары.
Я пожалела его и стала танцевать с ним. А через неделю он признался мне в любви. Я, честно говоря, еще не испытывала к нему каких-то определенных чувств, но так, на всякий случай, сказала ему, что он мне небезынтересен. К тому времени я уже прекрасно научилась обманывать. Я умела вести одну жизнь напоказ для своей маменьки. В ней были и пятерки в школе, и бальные танцы. Затем золотая медаль и удачное поступление в институт. А вот насчет своей другой жизни, я даже боялась думать. Я прямо-таки преображалась, переходя из одной жизни в другую. Из пай-девочки превращалась… – Наталья не могла подобрать подходящего слова.
108 
