очень нудно 
4 
Он, конечно, не был ни романтиком, ни идеалистом, не тот дядька, но все же обладал некоторым набором принципов, от которых не хотел отступать, хоть ты его режь. Коррупцию и казнокрадство на дух не переносил, терпеть не мог, когда лидеры увешивали себя орденами от ушей до пяток и назначали сами себя генералиссимусами, отцами нации и младшими братьями вечности. А потому его принципы очень быстро вступили в категорическое противоречие с замашками новоявленных президентов. А если добавить, что Мванги и американцев вкупе с прочими натовцами недолюбливал, и к марксизму-ленинизму относился без всякого энтузиазма, предпочитая пресловутую африканскую самобытность, – легко понять, что жизнь у него была ох какой нелегкой. Каждый второй отец нации (и кое-кто из каждых первых) в конце концов то усаживал строптивца на нары, то прятал в ссылку, куда здешний Макар жирафов не гонял. Пристукнуть дядю Мозеса все же опасались ввиду невероятной популярности в стране – желание-то было, а вот надежных исполнителей подыскать оказывалось трудненько. Мазур знал совершенно точно, что в свое время фельдмаршал Олонго плешь проел советским товарищам, клянча, чтобы они своими силами ликвидировали где-нибудь в безлюдном местечке несомненного врага социалисти-ческих преобразований. Советские товарищи от такой чести вежливо, но решительно уклонились – Мазур подозревал, что не по врожденному благородству души, а исключительно для того, чтобы иметь в рукаве запасного туза...
Сейчас Мванги вроде бы был на коне, вот уже пару лет занимал пост спикера парламента, но краем уха Мазур слышал, что старина вновь пребывает в контрах с нынешним руководством, и в первую очередь с президентом. Так что следовало ожидать развития событий по заигранному сценарию...
Старик обернулся совершенно неожиданно:
– Вы что-то хотели спросить? У вас такой вид...
Мазур усмехнулся:
– Правду говорят, что у вас постоянно клинок в трости?
Мванги улыбнулся в ответ – мимолетно, едва ли не мечтательно – нажал большим пальцем невидимую кнопочку, сделал резкое движение, и в руках у него в самом деле оказался сверкающий трехгранный клинок приличной длины.
– Увы, увы, – сказал спикер, возвращая клинок на место. – Порой в Африке, находясь в гуще политической жизни, без подобных безделушек не обойтись... Вы здесь устроили что-то вроде обыска?
– На всякий случай, – сказал Мазур, – мало ли что может отыскаться…
– Понятно. Можно взглянуть? – Мванги прошел в двери в глубине кабинета и непринужденно ее распахнул: – Это и есть та самая система наблюдения за всем практически поселком?
Мазур кивнул, не выразив особенного удивления – старикан не занимал никаких постов, кроме спикерского, но личная разведка, как известно людям понимающим, у него поставлена прекрасно. Все-таки живая легенда, и опыт выживания богатейший... Кто-то уже втихомолку поделился свежими новостями, ага...
– Как ее не обнаружили до сих пор? Президент, приезжая сюда, принимал все меры безопасности, в том числе и против подслушивания...
– Такая уж система, – сказал Мазур, – встроена в схему электропитания, как бы паразитирует на ней, а потому современными средствами не засекается. Очень уж они современные, на более изощренные «жучки» рассчитаны... Вас интересуют детали?
– Да нет, зачем... – старик уселся в кресло, бережно прислонив трость к подлокотнику, присмотрелся к экранам и рядам кнопок. – Как это все включается?
Мазур мысленно пожал плечами – в конце концов, перед ним был глава высшей законодательной власти...
– Поверните вот этот синий тумблер, – сказал он. – Потом нажмите клавишу, вон ту, рифленую, красную, с «дабл ю». Теперь можно нажимать кнопки с номерами. «Единица» – это президентский...
Старик без малейших колебаний нажал «единичку». Вспыхнул экран. Президент развалился в том же мягчайшем кресле, но беседовал уже не с лощеным штатским, а с военным – полковничьи львы на погонах, синий берет... это не армия, точно. То ли военная жандармерия, то ли полиция – Мазур в нынешних знаках различия плохо разбирался, за двадцать лет многое переменилось.
Разговор снова шел на каком-то местном языке – и Мозес Мванги подался вперед, прямо-таки впившись взглядом в экран, ловя каждое слово. Судя по тому, как застыло его лицо, речь шла не о новинках киноэкрана и не о достоинствах балерин из Государственного театра – старик, как Олеся давеча, словно бы поверх вороненого винтовочного ствола смотрел...
4 
