Последние отзывы

  25  

В общем, Мазур тревожился всерьез. Еще и оттого, что этакое молчание открывало простор для превеликого множества версий, самых разнообразных и категорически друг другу противоречивших, а значит, в данный момент, собственным размышлением ни за что не докопаешься до истины. Стрингера могли зацапать те, на ком он собирался зашибить неплохую деньгу, – он-то как раз не опытный разведчик и не спецназовец, ему свободно могли сесть на хвост, и давным-давно... нет, произойди это д а в н о, вряд ли Мазуру с Анкой позволили бы попасть на судно... Стрингер мог вести какую-то свою игру: скажем, не доверяя Мазуру до конца, послать за ним хвоста (его-то Анка и засекла на пляже), а потом шакал объектива, узнав, что оба обосновались в «стекляшке» и пьянствуют самогонку с людьми из экипажа «Ориона», догадался, что к чему, заблаговременно засел с камерой в соседней рощице, потому и отключил телефон, уверенный, что все и так сладится... Наконец, самое смешное, могла произойти одна из той сотни-другой непредвиденных случайностей, что ставили на грань провала операции и посерьезнее. Скажем, обожрался наш труженик кинематографа несвежими омарами и угодил в больницу, ногу подвернул, наконец, случайно утопил телефон где-нибудь в таком месте, откуда его извлечь уже не представляется возможным...

Если так, не стоит нервничать. По большому счету, сохранившиеся там и сям фотографии Мазура ничему особенно не навредят. Но если тут не случайность, а чьи-то умышленные действия...

Стоп. А что может грозить в э т о м случае? Засада в коттеджике? Сомнительно. Засада ждала бы опять-таки з д е с ь. Черт, столько вариантов, версий, логических цепочек, что невозможно утверждать что-то определенное...

– Время, – тихонько произнесла Анка.

Спохватившись, Мазур глянул на часы – и в самом деле, настало время. Внесем поправки в несколько десятков секунд – как-никак меж его часами с прозаическими стрелками и электронными устройствами бомбочек не может не быть мелких расхождений, и потом, нужно какое-то время, чтобы пламя распространилось настолько, чтобы стать заметным снаружи...

– Что ж ничего нет, м-мать...

– Терпение, – сказал Мазур, – это ж не атомная бомба, чтобы в первый же миг дать о себе знать на десять верст вокруг. Вообще, если прикинуть...

– Ага! – ликующе выдохнула Анка. – Вон-вон-вон!

Мазур присмотрелся к правому борту. Положительно, она не ошиблась: из приоткрытого иллюминатора сочилась тонюсенькая, но явственно видимая полосочка черного дыма, ширившаяся на глазах, разбухавшая, вот уже черный дым клочьями повалил, и еще, в другом месте, и в третьем, и из вентиляционного люка р в а н у л толстой вертикальной струей – безветрие ведь на дворе – густой дым... З а н я л о с ь!

Мазур ощутил чувство глубокого удовлетворения. Никакой осечки, никакого провала, все разворачивалось, как и было задумано, есть повод испытать мимолетную гордость...

Дым валил весьма живописно и чертовски обильно. Можно представить, что творится внутри, – пожары развернулись на совесть, все, что способно гореть, так и пылает, команду уже наверняка подняли пожарной тревогой...

Но сами они не справятся. Черта лысого. Немногословный, очень респектабельного вида с п е ц заверял Мазура, что выброшенная бомбочками пылающая химическая дрянь так просто не поддастся ни огнетушителям, ни брандспойтам, и, прежде чем она выгорит, повозиться придется...

Должно быть, к тем же выводам очень быстро пришли и на корабле (по палубе уже заполошно носились расхристанные фигуры). Справа послышалось леденящее душу завывание, словно белым днем какой-нибудь голливудский оборотень въяве объявился, показались вспышки красных и синих огней, и на пирсе объявились две огромные пожарные машины американского образца, мигая огнями и завывая сиренами, затормозили возле «Ориона», и оттуда сыпанули проворные ребята в белых мешковатых комбинезонах, шлемах и респираторах. Судя по надписям, пожарки были из управления порта.

Вот теперь все раскручивалось по полной программе – с суетой пожарных, разматыванием шлангов, облаками удушливо-черного дыма, многолюдством и долетавшими даже сюда криками. В «стекляшке» оставались равнодушны к развернувшемуся на их глазах п о з о р и щ у (как именовались зрелища в Древней Руси). Только два субъекта выскочили оттуда и, явственно шатаясь, кинулись к судну – белые, ага, кто ж еще, как не члены команды...

Так-так-так... Снова послышался вой сирен – только на сей раз мелодия иная. Снова заблистали красные и синие огни, но красовались они не на пожарных машинах, а на двух закрытых фургонах оливкового цвета. На них не было ни надписей, ни каких бы то ни было опознавательных знаков, но от фургонов за километр шибало армией, к о н т о р а м и, в общем, униформой и стволами...

  25