Последние отзывы

  33  

Конечно, для слабонервных и подверженных душевным заболеваниям обстановка в избушке была бы шоком. Для полноты картины не хватало лишь змеи, совы и ручной крысы. Но Олег почти не сомневался, что эти обязательные атрибуты ведуньи должны быть где-то поблизости.

От этой мысли он тревожно оглянулся и на всякий случай подобрал ноги; вдруг где-то неподалеку ползает гадюка. В болотах этих тварей хватает. Цапнет за лодыжку – и привет. Несчастный случай на пленэре…

И тут неожиданно начало темнеть. Уголья под котлом загорелись ярче, в воздухе зароились миниатюрные – размером с пылинку – светлячки, и резкий незнакомый запах, как у нашатыря, но покруче, шибанул в нос, мгновенно выдавив из глаз слезу.

Олегу показалось, что над избушкой, над самой ее крышей, летает огромная птица, словно примеряясь пойти на посадку. Он почувствовал, что тело начало неметь, как под наркозом, а язык стал непослушным и большим, словно бревно.

Художник попытался крикнуть, – от испуга – но из горла послышалось лишь сипение. А дальше Олег и вовсе перестал что-либо соображать, потому что над котлом вдруг зароились какие-то тени.

Вскоре они начали уплотняться, и в конечном итоге превратились в отвратительных призрачных чудовищ, затеявших драку из-за порошка, который ведунья методично, горстями, сыпала в котел. Они подхватывали крупинки на лету – точь-в-точь как морские чайки, когда кормишь их огрызками хлеба с палубы корабля.

Олег, чувствуя, что начинает терять сознание, ухватился руками за стол. Перед глазами все плыло, кружилось; ему показалось, что Ожега вдруг уменьшилась до размера Дюймовочки и отдалилась от него вместе со своей избой на огромной расстояние. А он сам очутился в космической пустоте.

Внеземное пространство было наполнено чьим-то грохочущим голосом, который что-то медленно и размеренно говорил; нет, не говорил – вещал, как священник из амвона. Но что именно, Олег понять не мог, хотя откуда-то знал: придет время, и он все вспомнит.

«Господи, это ты?!» – мысленно возопил потрясенный до глубины души художник. Ответом ему был удар грома, после которого Олег перестал адекватно реагировать на происходящее.

Птица над избой ведуньи по-прежнему взмахивала своими громадными крыльями, и буря, поднявшаяся над болотом, ломала тонкие деревца и выплескивала на сухой берег зловонную жижу…

Глава 8

– Ну, силен ты поспать, паря! – сказал Беляй, ставя на стол кувшин с молоком. – Вона скоки на часах. Ужо обед, а мы ишшо и не завтракали. Вставай, лежебока. Поди, проголодалси?

Настенные часы у Беляя явно были дореволюционными: с гирями, кукушкой, которая давно умолкла и лишь уныло выглядывала через приоткрытое окошко и ржавым циферблатом, на котором цифры только угадывались. К гирям был подвешен дополнительный груз в виде маленького утюжка (который нагревался, если поставить его на плиту) эпохи военного коммунизма, и сломанного амбарного замка.

Это чтобы механизм ходиков, изношенный донельзя, все же продолжал выполнять свою функцию, пусть и со скрипом.

Время на часах, как приметил Олег, Беляй выставлял по солнцу – на глазок. Впрочем, оно ему и не нужно было. Час сюда, час туда – какая разница?

В этой выморочной деревеньке время застыло, остановилось, и лишь тиканье маятника часов подсказывало, что в окружающем мире все-таки происходят какие-то изменения.

Олег посмотрел на часы, мысленно расчертив циферблат на секторы, и определил, что время и впрямь близится к обеду; малая стрелка ходиков неприкаянно маялась где-то в районе цифры «11», а большая уже почти догнала свою товарку.

– Да… кгм!… не без этого, – ответил Олег и встал на ровные ноги.

Тут его немного повело, и он сумел сохранить равновесие, лишь опершись о стену. Беляй бросил на него заинтересованный взгляд, но промолчал.

Олег вышел во двор и умылся из дюралевого умывальника. При этом он невесело ухмыльнулся: хорошо, что в деревне нет добытчиков цветных металлов, всегда страдающих похмельным синдромом. Иначе этот умывальник уже давно был бы сдан в приемный пункт металлолома.

Кроме молока, Беляй поставил плошку с медом и положил еще горячий свежеиспеченный каравай.

– Это все Дарёна, – сказал он, кромсая хлеб большими кусками кухонным ножом с роговой рукоятью. – Для тебя постаралась.

– С какой стати?

– Хе-хе… Многие ходили той дорожкой, что ты вчера, да не все возвращались. Так что сегодня, считай, твой второй день рождения, паря.

  33