Последние отзывы

  13  

Я понимал этих ребят, я им сочувствовал, но сегодня они оказались не в том месте, не в тот час и не на той стороне.

Я полз, и мои телодвижения со стороны, наверное, напоминали замедленную киносъемку охотящегося варана.

Пока они меня не замечали.

В первую очередь по той причине, что все их внимание было поглощено снующими по тротуару горожанами, за которыми ликвидаторы наблюдали через щели в заборе.

А во-вторых, из-за высокой прошлогодней травы, моей недавней головной боли.

Евдокия Ивановна, едва сошли снега, все уши мне прожужжала, чтобы я в конце концов повыдергал эти заросли сухостоя.

Но у меня находилось множество причин, лишь бы не заниматься такой неблагодарной и скучной работой.

И теперь я мысленно благодарил свою лень, в большей степени происходящую от нелюбви истинного горожанина к крестьянскому труду, нежели от того, что я был байбаком.

Я уже находился примерно в двух-трех шагах от ликвидаторов, когда тот, что был поближе, вдруг заподозрил неладное.

Видимо, его не раз и не два тренировали как охотничьего пса, по верхнему чутью, когда запертый в обширной неосвещенной комнате человек должен был реагировать на совершенно бесшумные движения предполагаемого противника, чтобы тут же нанести разящий удар.

После многочасовых бдений в полной темноте мне иногда казалось, что голова становилась похожа на огромный фасеточный глаз диковинной стрекозы, который мог замечать не только живые существа или предметы, но и исходящее от них тепловое излучение.

Он медленно повернул голову в мою сторону и привстал – из-за малой высоты забора оба сидели на корточках.

И тут мне просто повезло – его острые, хищные глаза прежде всего вперились в поленницу. И когда он опустил взгляд долу, я уже резко выбросил правую руку вперед и метнул нож.

Похоже, он испугался (что и немудрено), но мгновенно хлынувшая на заросшее щетиной лицо бледная желтизна успела окрасить его лишь редкими пятнами до того, как клинок вонзился точно под кадык и жизнь стала покидать ликвидатора с шипением проколотой шины.

Я метал нож из очень неудобной позиции, больше надеясь на авось, нежели на точный расчет, признак высокого мастерства. Мне необходимо было просто выиграть считанные доли секунды, чтобы вскочить на ноги.

Но – честь и хвала немецкому качеству! – позаимствованный у первого из ликвидаторов нож был прекрасно сбалансирован и, казалось, сам выпорхнул из ладони.

Второй ликвидатор не успел упасть на землю, как я уже выпрямился во весь рост.

Третий вытаращился на меня с таким видом, будто я по меньшей мере был исчадием ада во плоти.

Однако, несмотря на шок, действовал он со скоростью и автоматизмом запрограммированного робота – молниеносно повернул в мою сторону ствол автомата и нажал на спусковой крючок.

Это его и погубило.

Совершенно машинально он целил туда, куда и нужно, – в мою грудь. Но в запарке не учел (а может, и не знал), что меня тоже кое-чему учили.

Едва его палец лег на спусковую скобу, как я тут же сыграл в ваньку-встаньку – на прямых ногах завалился вперед и навскидку вогнал пулю из "макарова" точно ему в сердце.

И в этот момент из глубины дома донесся истошный крик и грохнул выстрел.

ОЛЬГУШКА!!! О ГОСПОДИ, НЕУЖЕЛИ?!

Не знаю, как я бежал к дому. По-моему, словно животное – на четвереньках. Некогда было подниматься на ноги.

Одним ударом я разнес входную дверь в щепки и кубарем влетел в горницу. И последнее, что я еще запомнил, пока был в состоянии что-либо соображать, – это нестерпимое ярко-красное пятно на белоснежной кофточке жены, которая лежала возле стола, и чужую грязную тень человека с нацеленным в мою сторону пистолетом…

Очнулся я от собственных рыданий. Кто-то тормошил меня за плечо и кричал на ухо:

– Опомнись, окаянный! Да жива она, жива! Ее в больницу нужно…

Только теперь я понял, что лежу рядом с Ольгушкой и реву белугой.

Возле меня на коленях стояла Евдокия Ивановна и пыталась подложить ей под голову подушку-думку. – Ж-жива… Мой язык одеревенел и едва ворочался в сухом, будто пустыня, рту. – П-перевязать…

– Спасибо, что напомнил. Лучше помоги.

– Где… Анд-дрейка? – Там… Евдокия Ивановна махнула рукой в сторону входной двери. – В баньке она. Не нужно ему это видеть…

Ольгушка застонала и открыла глаза.

Увидев меня, она слабо улыбнулась и попыталась что-то сказать. – Помолчи, ради Бога! Тебе нельзя говорить…

  13