Последние отзывы

  17  

 – Конечно, ты богиня, и я склоняюсь перед твоими умом и мудростью, и...

Венера отмахнулась от комплиментов.

 – Потом раскланяешься передо мной. А сейчас просто скажи: ткани безупречны?

 – Да, безупречны.

 – Ох, Венера, твои сатиры удивительно хорошо поработали, наводя порядок в моем храме!

Гера одарила сияющей улыбкой похотливых лесных жителей, и они задрожали и завизжали от радости.

 – Я ведь говорила тебе, что они весьма в этом искусны, – ответила Венера, посылая воздушный поцелуй ближайшему сатиру.

 – Я удивлена, как они справились с делом и уничтожили всю эту кровь и грязищу, – сказала Афина, материализуясь неподалеку от Геры.

 – И с ними тоже отлично справились, – Венера величественным жестом показала на два отмытых и переодетых тела, – Вам не кажется, что они выглядят просто чудесно?

 – Да, смертные выглядят прекрасно, как и мой храм. Спасибо, Венера, за отличную работу! – воскликнула Гера.

 – Они, конечно, прекрасны, но это ведь всего лишь пустые оболочки, лишенные душ, – сказала Афина.

Венера не обратила внимания на слова богини войны.

 – Разговор с Агамемноном прошел хорошо? – спросила она Геру.

Королева богов презрительно скривила губы.

 – Мое мнение таково: этот невыносимый человек ничуть не изменился. Мне ужасно жаль бедняжку Брисеиду.

 – А это значит, что он намерен забрать ее у Ахиллеса? – тут же спросила Афина.

 – Да.

 – Хорошо, – сказала Афина, – Фетида позаботится о том, чтобы отвлечь своего сына от сражений. Она считает это вопросом чести. Совершенно очевидно, что Ахиллес повзрослел и возмужал, и он уже давно не тот подросток, который выбрал славу и войну, и больше не восторгается судьбой, которую сам же и предпочел, но он все так же горд. Фетида заверила меня, что будет не слишком трудно вытащить его из сражений, ну, по крайней мере, ненадолго. Так что теперь твоей смертной осталось лишь применить свою магию и удерживать Ахиллеса от драки достаточно долго, чтобы троянцы смогли добиться победы и вся эта глупая ерунда могла бы наконец закончиться.

 – Насчет моей смертной можешь не беспокоиться. Она отлично справится с делом.

 – Правда? – спросила Афина. – А она говорит по-древнегречески?

Венера замялась, но лишь на мгновение, и ответила:

 – Заговорит после того, как я немножко...

Богиня любви помахала пальцами, воздух вокруг нее наполнился светом.

Афина фыркнула.

 – Венера, может быть, ты наконец вселишь души в эти тела и мы сможем продолжить дело? – предложила Гера.

 – Ох, да, конечно! Сатиры! – Венера властно хлопнула в ладоши, – Возвращайтесь на Олимп. Я пришлю нимф, чтобы отблагодарить вас за помощь.

Рогатые существа радостно затопали копытами и исчезли.

 – Хорошо. Отойдите подальше. Дайте мне место для действия. – Богиня любви пригладила длинные светлые волосы и подняла руки ладонями вверх, – Я призываю души смертных, которые недавно освободила... Катрина и Джаскелина, велю вам явиться ко мне!

Два маленьких шарика яркого света с негромким хлопком возникли из воздуха и поплыли к ладоням Венеры.

Сначала я дарую вам язык, который вы должны знать,

Чтобы вы были готовы к дальнейшему пути.

А поскольку теперь пора приниматься за дело,

Войдите в эти тела, чтобы выполнить задачу,

Которую вам поручает сама Любовь.

Венера метнула шарики к телам, как заправский подающий в бейсболе.

Кэт судорожно вздохнула и закашлялась. Она села, продолжая кашлять, и потерла ладонью лоб. Джаки застонала и прижала руку к груди, к тому самому месту, где еще недавно была огромная рана.

 – Ох, боже, до чего же мне паршиво! – сказала Кэт. – Сколько же я выпила шампанского, а?

Она еще раз кашлянула и моргнула.

 – Что это такое с моим голосом, и где, черт побери...

Она умолкла на полуслове, когда ее зрение прояснилось. Кэт во все глаза уставилась на трех потрясающих женщин, рассматривавших ее так, словно она была невиданным цветком, только что распустившимся.

 – Кэт, я думаю, у меня сердечный приступ... – Джаки снова застонала. – С каких это пор похмелье вызывает такие ощущения?

Кэт с трудом отвела взгляд от трех привлекательных особ и посмотрела на женщину, лежавшую рядом с ней, – женщину, говорившую как Джаки, но каким-то другим голосом, и...

 – Ох, срань господня! Джаскелина? Это ты ли?

  17