очень нудно 
7 
– Ах ты хитрюга, – осклабился Лаврик. – Хитрован. Для того, чтобы прикрыть твою задницу после самосуда над бедолагой Нечаевым, дядя Лаврик тебе вполне годился, а что касаемо твоей печальной одиссеи – тут означенный Лаврик перебьется…
– Унизительно было чуточку, – честно признался Мазур. – Давненько уж меня так беззастенчиво не использовали.
– Понятно, – кивнул Лаврик. – И ты, обормот, всерьез решил, что удастся такую опупею утаить… Удручаете вы меня, господа офицеры. Четверть века вам внушаешь, что особый отдел для вас – отец родной, матушка ласковая, брат молочный и первый друг, а у вас в одно ухо влетает, в другое вылетает… Удручительно, право. Или – удручающе, как правильно?
– А хрен его знает, – сказал Мазур.
Лаврик извлек из внутреннего кармана черный очешник, а из него – свое знаменитое пенсне с простыми стеклышками, за которое и получил свою кличку еще в те времена, когда лично Л.И. Брежнев не проявлял ни малейших признаков старческого маразма, а империя казалась несокрушимой и вечной. К этому нехитрому оптическому устройству успели притерпеться настолько, что оно уже лет двадцать как не вызывало насмешек, – мало ли какие безобидные пунктики бывают у людей…
Сноровисто и привычно нацепив легендарную пенсню на нос, Лаврик какое-то время разглядывал Мазура вооруженным глазом, потом спросил:
– Есть что-нибудь странное в том, как я держусь?
– Ты не задал ни единого вопроса, – моментально ответил Мазур. – А это на тебя категорически не похоже.
– Рефлексы прежние, оценка происходящего адекватна… – хмыкнул Лаврик. – А молчал я оттого, что мне был интересен сугубо твой взгляд на происходящее. Не замутненный посторонним вмешательством в виде реплик и наводящих вопросов. Ясно?
– Чего уж яснее, – сказал Мазур, ощутив знакомый, мимолетный и тягостный нахлыв тоскливого уныния, как всегда бывало перед акцией. – Определение «мой взгляд», да еще прозвучавшее из твоих именно уст свидетельствует, что есть и другие взгляды на происходящее. Отсюда, в свою очередь, вытекает: у этой игры несколько уровней, и я только один-единственный прошел… Так?
– Люблю я тебя, обормота, – сказал Лаврик почти даже растроганно. – И не за то люблю, что ты меня тогда вытащил на горбу – я, ежели помнишь, за этот акт милосердия с тобой сполна расквитался, когда тебя вытаскивал в стране говорящих обезьян… Люблю я тебя за работящие мозги… Быть может, ты мне сэкономишь время и сам на следующую ступенечку шагнешь без моей подсказки? А?
Мазур бросил на него быстрый взгляд. И протянул:
– Черт тебя побери… Здесь что, и в самом деле на каком-то из участков вплелась чужая разведка?
– Умница ты моя, – жестко усмехнулся Лаврик. – В десяточку… Вот именно, Кирилл. Чужее не бывает. Это ведь прямо-таки закон природы: там, где возникают натоптанные контрабандные тропочки через границу, по которым в обе стороны тащат то и это, рано или поздно замаячит серьезная разведслужба, причем вовсе не факт, что – сопредельная… – Его голос на миг дрогнул от неприкрытого азарта. – Слушай, бывают же чудеса на свете… Может, ты во время своих медленных и быстрых танцев со здешними бандюками и ценителями искусства где-нибудь да встречал эту вот девочку? Ты не торопись, хорошенечко присмотрись, подумай…
Мазур взял у него цветную фотографию и внимательно разглядывал. Довольно симпатичная девушка восточного облика, с длинными черными волосами и чуточку раскосыми глазами была снята где-то на улице – она стояла вполоборота к объективу, куда-то внимательно глядя, правой рукой придерживая перекинутый через плечо ремешок яркой сумочки. Красивенькая такая, спортивного вида и, отчего-то чуется, с характером. У Мазура осталось впечатление, хотя и не было на снимке каких-то знакомых ориентиров, что фотография сделана в Шантарске: должно быть, все из-за ее белой маечки, какие тут продавались на каждом углу, по слухам, здесь же и запатентованные. Во всю длину маечки в три краски изображена унылая физиономия г-на Чубайса с черной мишенью на лбу, а понизу крупная надпись: «А ты бы промахнулся?» Кто-то из шантарских бизнесменов четко уловил требования текущего момента и внес коррективы в летнюю моду. Черный это юмор или нет, один бог ведает, но Мазур сам видел, что майки расходились, как пиво в жаркий день…
– Нет, – сказал он уверенно. – Голову даю на отсечение, нигде с ней не пересекались. А что, должны были?
7 
