очень нудно 
4 
– Ну, здорово, что ли, – сказал Самарин нейтральным, в общем, тоном, протягивая ему руку. – Хорошо живется в Шантарске отпускным адмиралам, я гляжу: солнышко светит, птички чирикают, девочки очаровательные сопутствуют… Катюша, солнышко мое, ты посмотри тут, пока старики погуляют…
– Все чисто, Константин Кимович, – браво отозвалась она.
– Сам знаю, – отмахнулся Лаврик, цепко ухватив Мазура под локоть. – Однако ж поглядывай…
Мазур задумчиво косился на спутника: Лаврик, словно было мало ему легкомысленной цивильной одежонки, носил еще очки в дешевой оправе и щеголял реденькой бороденкой. И то, и другое придавало ему классический вид растяпы-интеллигента, доведенного всеми реформами до тихой депрессии. Маскарад сей, надо полагать, неспроста – Лаврик наш по пустякам не станет столь радикально менять облик, дело тут не в примитивной маскировке…
Они завернули за скалу, там обнаружился узкий извилистый проход меж заслонивших небо каменных столбов. Лаврик уверенно вел его все дальше и дальше, пока они не оказались на краю высокого крутого обрыва. Далеко под ними раскинулось зеленое море тайги, то самое, песенное, над которым вздымалась исполинская серая скала, чертовски напоминавшая формой человеческую голову.
– Что-то ты вполне бодренький, – хмыкнул Лаврик. – А не боишься, что мы, злыдни особистские, тебя шлепнем на этом самом месте и туда вон спустим? Ищи потом хоть по всему глобусу…
– Да ладно тебе, – сказал Мазур с наигранной легкостью. – Я тебя знаю давно. И не припомню что-то, чтобы ты людей убивал в декорациях, где присутствует хоть капелюшечка романтики, как здесь вот…
– Скверно, скверно… – усмехнулся Лаврик. – Выходит, меня тоже в некоторых отношениях можно просчитывать?
– А как же, – сказал Мазур. – Ты у нас, извини, все же не господь бог и не дьявол. Помню, как ты за меня крепенько брался…
– Нехорошо быть таким злопамятным, – ханжеским тоном посетовал Лаврик. – Лет пять уж прошло…
– Ну, я не злопамятен, – пожал плечами Мазур. – Просто… Если уж ты за кого-то берешься всерьез, объект из самых прагматических побуждений всегда зажат со всех сторон, чтобы ни дернуться не мог, ни пискнуть: волки твои с пушками вокруг, стены родные, а если дело на ландшафте происходит, так ты сначала все до одной конечности бедняге свяжешь. Нет, замысли ты про меня что-то, не стал бы сюда тащить, на этот обрывчик, где, скажу тебе откровенно, шансы у обоих равные. Может, я тебя вперед успею в пропасть-то отправить…
– Я тебя тоже люблю, Кириллушка, – задушевно сказал Лаврик. – Ну, что тут скажешь… Не по твою я душу, успокойся. Хотя нельзя напрочь исключить каверзных вопросиков… – Вдыхая полной грудью, он смотрел в пространство, на зеленые вершины сопок. – Благодать господня, право слово… Ты знаешь, генерал Асади умер. На той самой своей подмосковной фазенде. Вышел утречком в садик, тут, должно быть, сердце и сжало, он и посунулся носом в грядку… Нашли уже холодного.
– А ему не помогли, часом? – фыркнул Мазур.
– Брось, – серьезно сказал Самарин. – Эль-Бахлак нынче – насквозь некошерно. Совершенно забытая древняя история. Да и не знал он никаких ж утких секретов, как все они… Помнишь?
Мазур, конечно, помнил многое – но оно было слишком далекое, устоявшееся. Как на пирсе, в пожарах и грохоте, помаленьку затухал бой, как захлебывались пушки последнего прикрывавшего их эсминца, как перебегали черные фигурки и неуклюже крутились на ограниченном пространстве сгоряча залетевшие в гавань броневики, как майор Юсеф отправился гордо умирать и ухитрился проделать это эффектно, как сорванную взрывом башню «Саладина» швырнуло прямо на Мазура и казалось, что это и есть полный звиздец…
А кончилось все – благолепием. Советской военно-морской базы там не стало, но и американской не получилось по причине полного изменения геополитической обстановки, и на берегу залива понастроили отелей, и все давно забыли, что в паре миль на норд-ост от залива, где глубина, лежат на дне две крохотные проржавевшие подлодки, – а вот черепа боевых пловцов наверняка уже растворила морская вода…
– Причины, я уверен, самые прозаические, – сказал Лаврик задумчиво. – Была годовщина ихней славной революции, перепил с горя, мотор и отказал. Вообще-то, они были славные ребята…
– Уж это точно, – сказал Мазур медленно. – Чистой воды идеалисты. Я ни тогда, ни потом не встречал такой концентрации идеалистов на квадратном метре. Ну и, конечно, как всякие идеалисты, они просрали и провалили все, что только могли… Но, знаешь… То ли это ностальгия, то ли они и в самом деле были славные ребята – и Асади, и Касем, и Юсеф…
4 
