Последние отзывы

  24  

«Неплохо, – оценил Мазур. – Этот несуетливый крепыш, должно быть, и в самом деле был в свое время толковым опером. Он все правильно проанализировал – ну, а то, что о Гейше понятия не имел, нимало его достоинств не умаляет. Его просто-напросто никогда не учили ловить шпионов, да и не заставляли это делать…»

– У меня есть идея, Кирилл, – сообщил Лаврик. – При нынешнем кадровом дефиците не будет ли разумно загрести нашего друга Геннадия в армейские ряды, благо он офицер запаса, – и пристроить в сугубо специфическую шарашку…

– Это к вам, что ли, Константин Кимович?

– А хотя бы…

– Не пойдет, – решительно сказал Гена. – Поздновато что-то строить опять государственную карьеру. Грязь достопамятная засохла и отвалилась, прижился я в заводских секьюрити, на большее как-то и не тянет, чтобы снова – в стройные, отягощенные формой ряды…

– Вольному воля, – как ни в чем не бывало сказал Лаврик.

Однако Мазур-то его знал, насколько вообще можно было знать не самого простого человека Самарина. И видел сейчас по той самой мимолетной улыбке, которую непосвященные считали беззаботной, а люди знающие поголовно определяли как гнусную – пройдет не так уж много времени, и Лаврик найдет способ зашанхаить^[2] приглянувшегося ему человечка, даже сейчас, когда о прежнем величии и могуществе конторы оставалось только вспоминать с тоской…

К машине медленно приближалась молодая парочка – оба в белых брюках и легких футболочках, симпатичная такая влюбленная парочка, державшаяся так скромно, что вряд ли могла бы дать повод для осуждения даже злобным старушкам на скамеечке, привыкшим руководствоваться в оценке молодежного облико морале критериями века этак тринадцатого, когда приличная девушка сидела взаперти в тереме, а приличный юноша лет до тридцати рубал каких-нибудь злых татаровей и лишь потом узнавал от убеленных сединами старцев, что на свете существуют и другие радости…

Симпатичная такая влюбленная парочка, не замечавшая ничего вокруг себя, окромя друг друга, – некая девушка по имени Катя и некий молодой человек, коего Мазур так и не знал по имени, но прекрасно помнил, что именно он привез тогда Лаврика в заповедник…

Они безмятежно прошли мимо, подав парочку условных сигналов, – но, разумеется, ни одна живая душа, кроме них двоих, не поняла, что это именно условные сигналы…

Судя по этим незаметным жестам, профессор был дома один, и молодые люди не усмотрели пока что наружного наблюдения за домом.

И все равно Мазур внимательнейшим образом окинул взглядом окрестности – профессионально хватко, незаметно. Он высматривал не хвостов (все равно не обладал для того достаточной квалификацией) – просто-напросто определял возможные точки, откуда их могли бы в три секунды нашпиговать свинцом, да еще и беспрепятственно скрыться после этой недолгой забавы.

Увы, подобных точек имелось прямо-таки несметное количество – поблизости имеет место быть не достроенная строителями девятиэтажка и два однотипных ей дома, уже заселенных. Чердаки, крыши, окна, проходные дворы, лоджии и подвальные окна… Ну, а что прикажете делать? Остается двигаться к намеченной цели, хоть ты тресни…

– Ну, с богом, соколы, – негромко сказал Лаврик и тоже выбрался из машины. – Я тут поброжу вокруг, и если что – звякну…

Пропустив вперед Гену и дав ему отойти на несколько шагов, Мазур совсем уж шепотом поинтересовался:

– Думаешь, он сюда нагрянет?

– Я ж оптимист, – грустно ответил Лаврик. – А следовательно, верю в худшее…

– Поговорим потом, а?

– Бога ради, – спокойно сказал Лаврик.

– Кое-чего я до сих пор не понимаю… А я ведь тебе как-никак не мичман…

– Потом, потом, – кивнул Самарин. – Иди, а то Гена оглядывается уже…

Недовольно покрутив головой, Мазур побыстрее направился к подъезду. Он никак не мог отделаться от стойкого ощущения, что не одного Гену Лаврик играет втемную…

Вслед за Геной он поднялся на третий этаж по широкой чистой лестнице – домик был не из пролетарских, что стало ясно еще снаружи при первом взгляде на него. Гена позвонил, а Мазур тем временем стоял так, чтобы его не видно было в глазок.

Дверь распахнули удивительно быстро, без всякой опаски, словно хозяин ждал кого-то и вдобавок обладал незамутненной совестью, позволявшей ему открывать гостям без малейшей опаски. Это несколько противоречило нарисованному Геной образу.

Мазур услышал совсем рядом спокойный, даже невозмутимый баритон:

  24