Последние отзывы

  131  

Картина становилась яснее для Мэг, хотя истина все еще билась, словно бабочка, стремящаяся освободиться от куколки, — настолько хрупкая, что любым неосторожным словом, любым неосторожным движением ее можно было погубить.

— Понимаю, каким ужасным было для тебя то время. Герцогиня, видимо, была очень сурова, но ты ее, конечно же, не за это ненавидишь. Она была жестока?

— Жестока? — Он покатал слово во рту, словно пробуя его на вкус. — Физически — нет. Меня наказывали, когда я того заслуживал, но не жестоко. Иногда наказания были несправедливыми, с моей точки зрения, но за это я бы ее не возненавидел. — Он помолчал немного. — Она пыталась лишить меня моей жизни.

— То есть убить?

— Нет. Лишить моей предыдущей жизни. Видишь ли, она ненавидела моего отца. Не выносила его, потому что считала, что он украл у нее любимую дочь. И не могла смириться с тем, что мать избегала ее только потому, что герцогиня ненавидела ее мужа. Ей было удобнее думать, что отец насильно удерживает мою мать. Она пыталась расстроить их брак. Когда это не удалось, попыталась погубить его в глазах общества и весьма в этом преуспела, поскольку он был одним из Торренсов и, следовательно, повесой. Но она не сломила его и не разрушила их брак — и не могла этого, перенести. Поэтому она постаралась отомстить им после их смерти. Она уничтожила все его портреты. У меня нет ни одного. Она запретила мне говорить о нем. Я мог говорить только о матери и сестре, но не об отце.

Мэг чуть не дрожала от ужаса.

— А как она могла тебе этого не позволить? Наказывала?

— Меня пороли каждый день. Но если я упорствовал, бить переставали. И били Оуэна. Она дьявольски изобретательная женщина. Я платил ей тем, что никогда не говорил ни о матери, ни о сестре. Вел себя так, словно моя прежняя жизнь никогда не существовала. Кроме одного дня в году — в годовщину их смерти я делал официальное заявление о том, что помню их, и Оуэна пороли за это.

Мэг пыталась представить себе, каково было десятилетнему страдающему мальчику говорить о своих погибших родных, которых он обожал, об отце, память о котором была полностью уничтожена. И этот кошмар длился многие годы! Ничего удивительного, что он теряет рассудок, когда вспоминает об этом. Удивительно, как мистер Чанселлор может столь мягко говорить о герцогине:

— Но все же, — Мэг откашлялась, чтобы прочистить горло, — все это в прошлом. Разве ты не можешь там это и оставить?

— Когда мне исполнился двадцать один год, герцогиня утратила контроль надо мной, — продолжал он. — Но она так и не отказалась от своих намерений.

— Сакс, — сказала Мэг, поворачиваясь к нему, — месть не приведет тебя ни к чему хорошему.

— А как насчет справедливости?

— Справедливости? Быть может, она уже свершилась? Герцогиню не назовешь счастливой женщиной.

— Это правда. И этим я утешаюсь в самые горькие моменты.

Мэг вздохнула. Теперь она лучше его понимала, хотя и продолжала думать, что своей ненавистью он больше вредит себе, чем бабке. Она уже не надеялась, что сможет его изменить или примирить их. Она нежно погладила его:

— Во всяком случае, больше она не может причинить тебе зла.

Сакс пошевелился.

— Мэг, она достает меня через тебя.

— Но она просто хотела женить тебя на Дафне. Ты знаешь, что у бедной Дафны даже подвенечное платье было приготовлено?

— Бедная Дафна! Ты знаешь, что она пришла ко мне? Чтобы спасти тебя.

— Это очень добрый поступок и заслуживает поощрения. Я думаю, что она запугана герцогиней.

— И не ошибаешься. Под настроение герцогиня может просто вышвырнуть ее на улицу. Или, если заблагорассудится, кинуть в Темзу. Точнее, приказать кому-нибудь это сделать: сама она не станет пачкать руки.

Чувствовать его ладонь, покоящуюся на ее груди, было для Мэг пыткой, но она старалась сдерживаться.

— Тогда ты бы о ней позаботился.

— О Дафне? Может быть. По-своему она права, когда говорила о помолвке в колыбели. Ее мать была старшей сестрой моей матери, и они, демонстрируя герцогине свое неповиновение, поддерживали связь. Поскольку мы почти ровесники, они говорили иногда о том, что хорошо бы нас когда-нибудь поженить. Вероятно, у нас иногда бывала общая няня и общая колыбель, и взрослые умилялись, глядя, как мы играем друг с другом, хватая друг друга за пальчики на ногах и все такое прочее. Но по крайней мере со стороны моих родителей, все разговоры о женитьбе были всего лишь шуткой.

  131