Последние отзывы

  33  

В окнах у Бернов горел свет, значит, Джонатан дома.

Сердце стучало у нее в горле, когда она нажала на дверной звонок. Что она ему скажет? Что она вообще может ему сказать?

— Да?

Джонатан появился на пороге. Он казался еще неприступнее, чем всегда: черная рубашка, черные джинсы. Он холодно смотрел на нее.

Тори облизала сухие губы и взглянула на него из-под ресниц.

— Ты сказал сегодня утром, что нам надо поговорить.

Он насмешливо скривил губы.

— Но ты же сама ответила, что в этом нет необходимости.

Она решительно вздернула подбородок.

— Я передумала.

Джонатан иронично кивнул и отступил, пропуская ее в дом. Она вошла за ним в уютную гостиную. На кофейном столике перед диваном стояла недопитая рюмка виски, на диване лежала гитара, повсюду были разбросаны ноты.

Тори повернулась к нему, прижимая к груди стиснутые руки.

— Песня, которую ты играл вечером в воскресенье... — осторожно начала она.

— И что с этой песней? — резко спросил он, бесстрастное выражение лица стало агрессивным.

Тори, словно защищаясь, вытянула перед собой руки.

— Я просто хотела знать, кто ее написал, — тихо произнесла она. — Понимаешь...

— Но ты уже знаешь, кто ее написал, Тори, тебе рассказала моя сестра.

Боже! А она так надеялась, что Мэдисон еще не позвонила ему!

— Ну хорошо, начало не совсем удачное. Но ведь ничего не меняется, я просто хотела поговорить с тобой об этой песне. И вообще о твоих песнях.

— Зачем?

— Послушай, Джонатан, — начала она, — я не сразу решилась прийти...

— Так зачем пришла?

Ее глаза сверкнули синим огнем.

— Я подумала... — выдавила она сквозь зубы.

Ничего она не думала, просто не могла не прийти, так как была влюблена в этого грубияна.

— Можно мне выпить чего-нибудь? — она кивнула на стакан с виски.

— Можно. — Он подошел к бару и плеснул ей немного виски. — Для храбрости? — насмешливо спросил он.

— Для храбрости, — согласилась она и проглотила огненный напиток. — Всегда ненавидела эту гадость. — Сморщившись, она поставила стакан на столик.

— Зачем же тогда пила? — Джонатан пожал плечами. — Я принесу тебе красного вина. — Он быстро скрылся.

Его исчезновение давало время на передышку Впрочем, она и не думала, что встреча будет легкой.

Тори издали вглядывалась в ноты, но не рискнула подойти: Джонатан мог вернуться в любую минуту.

Она боялась представить, что могло за этим последовать

— Ну вот и я. — Джонатан протянул ей стакан красного вина. — Я опять потревожил запасы «Жевре-Шамбертена», — без всякого раскаяния проговорил он. — А почему ты не садишься? Не могу же я сидеть, когда дама стоит.

— Хочется постоять. А ты садись, — сказала она. Тогда они хоть будут на одном уровне, а то сейчас он возвышался над ней, как готовая рухнуть башня.

— Так что ты говорила? — спросил Джонатан, устраиваясь в кресле и не спуская с нее настороженного взгляда.

Она сглотнула.

— Я говорила, что хочу услышать твои песни, о которых мне рассказала Мэдисон.

— Я спрашиваю — зачем?

Тори пожала плечами.

— Я певица и исполняю песни.

Джонатан сердито сжал губы.

— По-моему, тебе и так хватает. Моя сестрица постаралась дать мне полный отчет о твоих достижениях на музыкальном поприще.

Она покачала головой:

— Извини, должно быть, ты подумал, что я жаловалась Мэдисон.

— Ничего я не подумал. Я хорошо знаю Мэдисон и понимаю, что у нее свой взгляд на ситуацию.

На какую ситуацию?

Она пришла, чтобы распутать клубок их отношений, а он запутывается еще сильнее.

— Итак, я снова спрашиваю: по какой причине знаменитая Виктория Кэнан интересуется моими жалкими потугами в песнетворчестве? — Джонатан не спускал с нее сердитого взгляда.

Она тряхнула головой.

— Судя по тому, что я слышала в воскресенье, это совсем не жалкие потуги. Мне хотелось бы посмотреть, чтобы...

— Для чего, Тори? — почти выкрикнул он и резко встал, его лицо стало похоже на маску. — Мне плевать, что наговорила тебе Мэдисон, не нужно мне никаких благотворительных жестов!

— При чем здесь благотворительность? — взорвалась она и, сверкая глазами, уставилась на него.

— Я не верю тебе! — заорал ей в лицо Джонатан.

Она гордо выпрямилась и вздернула подбородок.

— Я никогда не лгу.

— Да ты только что солгала, когда заявила, будто не знаешь, кто написал песню, которую ты слышала в воскресенье.

  33