очень нудно 
63 
Стиви Рей чувствовала совершенно нечеловеческую усталость. Наверное, нездешняя сила, бурлившая в крови Рефаима, полностью истощила ее, залечивая раны.
Рефаим...
Стиви Рей знала, что до конца дней своих не забудет, как он бросил вызов Тьме, защищая ее. Он был такой сильный, храбрый и добрый! И ей плевать, что Даллас, Ленобия и весь мир считают, что он сражается на стороне Тьмы! И плевать, что его папочка был павшим Воином Никс, который много столетий назад избрал путь зла. Все это ничего не значит! Она видела правду. Он добровольно пожертвовал собой ради нее. Пусть пересмешник не выбрал Свет, но определенно отверг Тьму.
Она поступила правильно в тот день, когда спасла его, и поступила правильно сегодня, когда вызвала черного быка, чтобы спасти его опять — чего бы это ей ни стоило.
Рефаим был достоин спасения.
Разве нет?
Он должен быть достоин! После всего случившегося, он просто обязан!
Палец ее замер, отяжелевшие веки начали опускаться, и Стиви Рей больше не захотелось ни думать, ни мечтать — она боялась даже вспоминать об ужасной Тьме и своей немыслимой боли.
Но когда ее глаза сами собой закрылись, в ее памяти вновь всплыла Тьма и то, что сделал ради нее Рефаим.
Борясь с нечеловеческой усталостью, Стиви Рей вновь услышала голос пересмешника: «Я здесь из-за нее, ибо она принадлежит мне».
И эти простые слова прогнали ее страх, и воспоминания о Тьме уступили место спасительному Свету.
Перед тем, как провалиться в глубокий омут тяжелого сна без сновидений, Стиви Рей успела подумать о красивом черном быке и о плате, которую белый потребовал у нее. И снова слова пересмешника пронеслись в ее затуманенном сознании: «Я здесь ради нее, потому что она принадлежит мне».
Интересно, узнает ли когда-нибудь Рефаим о том, насколько пророческими оказались его слова для них обоих?
Это было последнее, о чем она успела подумать.
Глава 15
Старк
Проснувшись, Старк не сразу вспомнил, что произошло. Он знал лишь, что Зои здесь, рядом. Сонно улыбнувшись, Волшебный Лучник повернулся на другой бок и вытянул руку, чтобы притянуть ее поближе.
Прикосновение к холодному, безжизненному и неподатливому телу разом пробудило его, и ужасная действительность мгновенно уничтожила, спалив дотла, остатки его сна.
— Ну, наконец-то! Вы, красные вампиры, по ночам может и крутые и сильные, но днем спите, как сурки, без задних ног. Стереотипные особи, одно слово.
Старк сел, хмуро покосившись на Афродиту, которая, пристроившись в одном из глубоких кремовых кресел и изящно закинув одну длинную ногу на другую, пила из чашки дымящийся чай.
— Афродита, что ты тут делаешь?
Не удостоив его ответа, Пророчица перевела взгляд на Зои.
— Я так поняла, она ни разу не пошевелилась?
Старк выбрался из постели и бережно накрыл Зои одеялом. Потом дотронулся кончиками пальцев до ее щеки и поцеловал в единственную метку, оставшуюся на ее теле — обычную татуировку недолетки в виде сапфирового полумесяца на лбу.
«Ничего, если ты будешь обычной недолеткой. Ты только вернись, а остальное неважно», — подумал он, коснувшись губами холодного полумесяца. Потом выпрямился и посмотрел на Афродиту.
— Нет. Она не шевелилась. Она не может. Ее здесь нет. И у нас есть всего семь дней, чтобы придумать, как вернуть ее.
— Шесть, — поправила Афродита.
Старк с усилием проглотил ком в горле.
— Ты права. Шесть.
— Ладно, идем. Сам видишь — времени у нас в обрез, — скомандовала Афродита, вставая и направляясь к двери.
— Куда? — спросил Старк. Он шагнул было за ней, но на полпути остановился и оглянулся на Зои.
— Эй, дружок, брось это дело. Ты же сам сказал: Зои здесь нет. Так что хватит смотреть на нее тоскливыми глазами потерявшегося щенка.
— Я люблю ее! Ты вообще понимаешь, что это значит?
На этот раз Афродита остановилась и повернулась к нему.
— Любовь не имеет ничего общего с тем, чем ты занимаешься. Ты — ее Воин. А насколько я знаю, быть Воином — это намного больше сопливых вздохов, типа: «Ах, как я люблю Зои!» — съязвила Афродита, изобразив пальцами кавычки. — У меня тоже есть Воин, и я знаю, что если бы меня забросило в Потусторонний мир, я бы не хотела, чтобы мой Дарий всхлипывал в уголке и жаловался каждому встречному на свое разбитое сердце. Я бы хотела, чтобы он сделал все, что только можно, но придумал, как исполнить свою работу, а именно — остаться в живых и защитить меня, чтобы помочь мне вернуться домой! А теперь говори — ты идешь или нет?
63 
